Попасть в отбор, украсть проклятье

Она говорила четко, глядя ворону прямо в глаза, так, как это умеют только менталисты и эмпаты. А я поняла, что все же главное оружие этой Майнок вовсе не красота и даже не острый ум, который она пытается скрыть за очаровательными улыбками. Нет. Редкий дар тонкого эфира, позволяющий проникать в мысли и душу — вот ее щит и меч.

Я уже представила, как Ар после такого взгляда безоговорочно соглашается со всем, что бы ни сказала эта белобрысая Майнок…

— И что же вы выяснили из вашей милой женской беседы? — По тому, сколь щедро был сдобрен сарказмом вопрос ворона, даже я поняла: лейтенант старалась зря. Никакого расположения он к ней не ощутил.

— Все изложено в моем рапорте, — поджав губы, ответила лейтенант. — Если я являюсь подозреваемой в причастности к побегу заговорщицы, я готова принести кровную клятву верности…

— Пока в этом нет необходимости. Вы свободны.

Майнок вышла с прямой спиной, гордо вскинув голову, оставив после себя в кабинете молчание. Оно было из той тревожной породы, когда тишина сторожит тишину.

Ворон задумчивым немигающим взглядом смотрел на принесенную шкатулку. А я подумала, что все же подчиненная смогла воздействовать на него, притупить бдительность, затуманить разум. Но в следующую секунду раздался его чуть надтреснутый голос:

— Надо же, а ее сила растет, — ни к кому не обращаясь, в пространство заметил он.

— Почему ты не взял с нее клятвы? Отпустил? — совершенно невпопад спросила я.

— Чтобы потерять в перспективе лучшего эмпата империи? Клятвы крови резко понижают силу у магов сознания. Это особенность их дара. Об этом, правда, не говорят на лекциях в академии.

Я вспомнила, что и вправду дарам эмпатии и ментальному у нас была посвящена всего одна лекция. Дескать, он настолько редок, что его носителей практически нет. Если у вернувшегося из мира Граней его обнаруживают, то такого мага берут под особый контроль.Он обучается отдельно. Единственное, что я знала: маги сознания могут воздействовать через прикосновения. В крайнем случае — через взгляды. Самые сильные — через сны.

— К тому же, пока вы так мило перемигивались с Майнок, я поставил на нее следящее заклинание. Так что, если она связана с заговорщиками, в ближайшее время мы это выясним.

— Значит, ты специально медитировал над этими четырьмя строчками? — тоном «придушу и не замечу» вопросила я.

— И поэтому тоже… — в лучших традициях психологической пытки цвергов, которая именуется как «потом скажу», произнес ворон. — А сейчас садись ближе к окну, надо зашить тебе плечо, — с этими словами он поставил свой стул рядом с подоконником.

Но я осталась на месте.

— А я тебе расскажу историю Майнок Клейсии и причины, по которым связь ее с ренегатами сомнительна, — пообещал он тем тоном, которым обычно родители обещают ребенку прочитать сказку перед сном.

Правда чадом я перестала быть этак фунтов сорок назад. Посему на сомнительный подкуп не поддалась. Целых три секунды не поддалась. А потом все же сделала шаг вперед.

Знала бы, на что согласилась, десять раз подумала бы, подставлять ли плечо. Нет. Ворон иглой орудовал споро, отвлекая меня меж тем повествованием о Майнок Клейсии, девице неаристократических кровей, несмотря на внешность истинной высокородной. Но я все равно чувствовала себя жутко неловко с полуспущенным с плеча черным кителем, когда Ар склонился надо мной.

Прикосновения его теплых рук, точные, аккуратные, заставляли задуматься: а сколько раз он вот так орудовал иголкой? Латал ли других? Себя? Ведь не всегда можно воспользоваться магией для исцеления. При поражениях некоторыми заклинаниями применение любых целительских чар может не помочь, а навредить…

Движения ворона были скупы и точны, а голос — спокоен. И я честно старалась вслушиваться в смысл его слов:

— Старший брат Майнок был той еще сволочью. Он продал сестру за сто форинтов одному аристократу, когда ей едва исполнилось пятнадцать. Она еще только почувствовала тягу и не шагнула за Грань. Каратели накрыли особняк как раз в ту ночь, когда происходила сделка. Правда, повод для ареста эйра Сорсола был гораздо весомее, чем работорговля, — государственная измена.

— Значит, ты ее спас? — Я повернула голову, чтобы увидеть лицо ворона.

И тут же удостоилась строгого:

— Тай, не вертись! — И вроде бы его голос был серьезным, но я невольно улыбнулась уголками губ.

А затем Ар продолжил штопку моего плеча, а вместе с ней и рассказ:

— Не то чтобы спас, и если быть объективным — даже не я, а капитан Ортридж, командовавший той операцией…

— Но с обожанием смотрит она на тебя, — я не удержалась.

— Не с обожанием, а с расчетом, — поправил ворон. — Майнок считает, что статус моей любовницы поможет ей быстрее стать капитаном. Поскольку капитан руководит операциями по ликвидации и зачистке государственных преступников.

Всего несколько фраз, за которыми — целая жизнь. Изломанная предательством, отравленная ненавистью, подчиненная мести. Судя по всему, лейтенант была из тех, кто видит цель и не видит препятствий. Дальнейший рассказ ворона лишь подтвердил это.