Поперчить посахаренное

— Вот видишь, тогда тебе от меня вообще нечего хотеть, — Чживон жадно запил виски, не комментируя отговорки Дохи. У неё было ощущение, что он напивается, чтобы она в его глазах похорошела, иначе он бы и о поцелуе не попросил. Это всё типичное поведение пьяного. — Завтра утром ты можешь пожалеть, что попытался разрушить нашу дружбу своими нетрезвыми предложениями.

— Единственное, о чем я пожалею утром — это о том, что я перевязанный ёбаный калека именно тогда, когда мне этого совсем не надо.

— Правда, почему ты отказался от заказа? — сменила тему с той, что была для неё неловкой, Дохи.

— Перехотел.

— Это несерьёзно. Для тебя слишком несерьёзно, ты бы так не бросил всё… В какой момент ты передумал? — Бобби задумался и протянул слишком долго с ответом, чтобы ответить вообще. Здоровой рукой он обнял за плечо девушку, но не стал прижимать к себе, потому что у него была сломана и с этой стороны пара ребер тоже. Он вспомнил, как увидел через двери университета несущуюся в объятья Юнги Джинни, как выбросил записку, найденную Дохи. Он уже тогда был уставшим от всего этого. Сколько ещё можно топтать невинных сердец и разрушать жизни? Бесконечно. Сколько можно смотреть на эти разбитые судьбы, за которые получаешь деньги? Джинни была, возможно, не самым уж невыполнимым вариантом, но трудным. Ей повезло с парнем, и она не была настолько легкомысленной, насколько казалась, но, как почти любая девушка её возраста, постепенно она наверняка бы сдалась, ведь он бы перешёл на игру в чувства, а именно этого ей хотелось. Секс с любовью не меняют просто на секс. Закон совращения всегда один: предложи больше. Но параллельно всему этому появилась Дохи, которой любое предложение стало бы больше, чем то ничто, которое она имела. И всё же она бы не поддалась и не согласилась. Бобби не знал, в какой момент это понял, но понял — не купилась бы, и всё. Почему? Оказывается, не всех девушек он ещё научился понимать. Здесь не было той принципиальности, сквозь которую часто сочится желание. Здесь не было страха строгого родителя, без глаз которого девушки с радостью отдаются. Что же тут было? Когда Джинни закрутилась на шее у Юнги, Чживону захотелось одновременно бежать, спасая свою свободу, и остаться, чтобы добиться того же самого, такой же картинки, но с собой и другой девушкой. Ему захотелось сделать что угодно, но сменить направление, почувствовав, как неправильно он куда-то движется, неверно и губительно. И, странно, угроза смерти от заказчика напугала меньше, чем эта шаткая дорожка, ведущая его неизвестно куда.

— Я не буду у тебя первым, Дохи, — произнес он, погладив её волосы, короткие, но шелковистые. Он перебрал их пальцами. — Я исчезну. Мне нужно исчезнуть, потому что я хочу свободы.

— А я и не собиралась спать с тобой, как с первым мужчиной, Ким Чживон, — проворчала девушка, пытаясь не возненавидеть его и не представлять пока, что так всё и произойдёт — он исчезнет. — Вот вторым — пожалуйста. Специально позвоню тебе, чтобы пригласить на второе место.

— Пытаешься уязвить?

— Разве тебя можно?

— Ты же видела, как я вспылил на обзывательства. — Они притихли, лежа при свете ночника. Девушка чувствовала от футболки Бобби запах реки. Комбинезон сняли, а её решили не трогать, потому что она к тому времени высохла, и причинять лишнее беспокойство костям не хотелось. Помимо аромата реки от него шел запах мужчины, более опытного и прожженного, чем положено для его возраста. — Я не хочу быть вторым, — уже заплетающимся языком сообщил Чживон. — Но я не хочу, чтобы первенство было ценой свободы. — Дохи не очень поняла его последнюю мысль, но переспрашивать не стала. Если он думал, что она бы попыталась отнять его свободу, то зря. Ей бы хотелось исчезнуть с ним вместе. От этих насмешливых студентов, от нудного университета, от одних и тех же улиц каждый день. Мог бы Бобби подарить свободу не только себе, но и ей? Или быть свободными можно только по отдельности? Дохи уснула, чтобы утром уйти под просьбу не приходить сюда, привлекая ненужное внимание. В очередной раз смиряясь, она надеялась, что когда Бобби поправится, он поймёт, действительно поймёт, как поступить правильно.

* * *

Юнги ощущал тяжесть в голове, и состояние было вяло-мутное, но он открыл глаза, пытаясь понять, где он находится? Над ним определенно потолок, светлый и ничем не примечательный. В глазах немного плывёт, так что хочется их протереть. Руку пришлось вытащить из-под чего-то, и сгибать локоть что-то мешало. Шуга приподнял голову, увидев проведенную к венам на изгибе капельницу, а возле койки, на стуле, черноволосую макушку, начавшую шевелиться. Это от неё, от этой головы он отнял свою кисть. Джинни! Первая радость, разлившаяся от узнавания, стала сменяться чем-то скребущимся изнутри. Что было до этого? Почему он здесь? Он же… дрался с Бобби! Черт возьми! Дрался с этим ублюдком, который показал ему фотоснимок того, что не должен был видеть никто, кроме него.