Поперчить посахаренное

В столовой Джинни увидела королевскую компашку, и воочию убедилась, что Бобби среди них нет. Да только и остальные молодые люди были странно молчаливы, насуплены, серьёзны, не ржали и не гоготали во всю, как обычно, не кидали скабрезных замечаний, никого не задирали весь день. Студентка не выдержала:

— Да что с ними такое? Не могут найти Бобби и погрузились в траур? — Дохи сжала в руке булочку, заставляя себя молчать. Вернее, она должна была бы сказать то, что её просили озвучивать, но у неё язык не поворачивался говорить о вымышленной смерти Бобби. Но зато рот открыла Хёна:

— Бобби погиб, и траур у них из-за этого, — тихо, но уверенно произнесла она. Джинни выронила ложку.

— Что? — ей показалось, что она ослышалась.

— Разбился на мотоцикле, — для убедительности добавила Хёна. Дохи попыталась найти её взгляд, но та его не подняла. Она не была отъявленной лгуньей, но БиАй велел создать и поддерживать легенду. И она делала это.

— Нет… — выдохнула Джинни, вмиг забыв о своей ненависти. Нет, нет… не может быть, он… разбился? Она посмотрела на Дохи, чувствуя, как слёзы заволакивают взгляд. — Скажи, что это неправда?

— Это так, — поджала та губы. — Ханбин сказал… они с ребятами… в общем, Чживона нет больше. — Последнее Дохи произнесла с такой же чистой совестью, как и тогда, когда призналась, что Бобби её вымотал и они с ним переспали. Это была неоднозначная фраза, подразумевающая много чего. В данном случае то, что Чживон пропал для людей, исчез, и должен жить под другим именем, появиться где-то, далеко отсюда, прятаться, быть кем-то другим.

— Ты же… сказала… пропал? — Джинни вытерла слёзы на щеках. Она ненавидела Бобби, но не желала ему такого, нет, она не хотела ему смерти, это всё… какая-то ошибка, кошмар!

— Я не хотела говорить такое по телефону. Прости, — Дохи приобняла её, поглаживая по спине, успокаивая. Джинни уткнулась в её плечо, не представляя, как пойдёт на следующую лекцию. Сердце ухало так, что трудно было дышать, оно давило на легкие. Перед глазами понеслись былые моменты, где Бобби столкнулся с ней впервые здесь, в столовой, как он отобрал её плеер, как вернул его, музыка вместо звонка, надпись во дворе, записки с извинениями… так много всего за столь короткий срок, и так жутко оттого, что у всего этого такой чудовищный и быстрый конец.

Над её головой взгляды двух других подруг наконец-то пересеклись. В глазах Хёны был стыд, была неловкость, что она сделала это, что соврала девушке, выбрав ложь во спасение противников той. Хёне нелегко дался этот выбор, но она знала, что откровенность с Джинни будет стоить ей БиАя, а БиАй будет стоить ей подруги. Дохи, сама не понимая до конца, что будет дальше с ними всеми, с их жизнями, отчаянно искала ответа в лице Хёны. Та глазами попросила прощения. Джинни её подруга, но примерно с того же момента, что она любит Ханбина. Подруги поддерживали её и помогли выжить, когда тот отверг её и бросил, но всё равно он остался смыслом её жизни, и теперь, когда БиАй принял её обратно, позвал с собой после выпуска в Сингапур… теперь он был не только смыслом, но и самой её жизнью. Хёна взяла свой поднос, не начав толком есть и, кивнув Дохи и ничего не говоря, отправилась за королевский столик, где Ханбин, увидев её приближение, подвинулся, позволяя ей присесть рядом. Озабоченные состоянием израненного, но выздоравливающего друга, парни не шутили и не смеялись, тем более что некоторым из них, действительно, пришлось провернуть не самые человечные дела при поиске и ликвидации врача для Бобби, и от этого им, ещё не закаленным такими вещами, тоже нужно было отойти.

— Дохи, я не хотела для него такого… — всхлипывая, сжалась Джинни. — Я желала ему зла, но… но не такого…

— Я знаю, знаю, — похлопала она по её лопаткам. Теперь сестра Намджуна будет думать, что Бобби, поняв, как безнадежно отныне добиться расположения девушки, после избиения Юнги, отчаялся и бросился на скорости неизвестно куда, и расшибся, любя безответно. Кто скажет Джинни правду? Дохи не станет этого делать. Ей не до ревности к мыслям и интерпретации подругой этого события, лишь бы никто не узнал о том, что Чживон жив, раз эта информация представляет собой опасность для его благополучия. — Но он сам виноват, ты же знала его нрав.

— Но он не заслужил подобного, нет! — начала твердить Джинни. — Он не был совсем плохим… ты же знаешь сама, Дохи! Хотя он и с тобой некрасиво поступил… — опомнилась девушка. Ведь какие-то два-три дня эти двое встречались! Каково же сейчас подруге? — Ох, прости, Дохи, — Джинни обняла её. — Тебе тяжелее, чем мне, я же вижу…