Пополам

– Нет. У Степы плохо с юмором. Зато он всегда приносит кофе, шоколадку. Мне приятно, конечно. Когда Наталья Ильинична увидела, что ее сын мной заинтересовался, стала ставить пять с минусом, а не четыре с плюсом, – призналась, краснея, Настя.

– То есть ты убеждаешь себя в том, что Степа тебе нравится, чтобы получить пять с минусом? – уточнил Антон.

– Все не так! То есть… я не знаю… Если у тебя стоит пять с минусом, ты, считай, человек. С тобой можно заниматься. Точно не вылетишь. Тебе будут уделять больше внимания, чем остальным. Или появится в ведомости замечание преподавателя «обратить внимание». – Настя готова была расплакаться. – Что мне делать, скажи? Да, я все понимаю про Степу, про то, что мне выгодно с ним дружить, и мне противно. Мне за себя стыдно! Я никогда не была такой! Чтобы за что-то… Поэтому и Милан мне нравится. Он честный, все говорит как есть, врать не умеет. Он бы никогда так не поступил, как я. Не стал бы дружить ради выгоды. Как мне теперь с ним общаться? Он начнет меня презирать. Я хотела поговорить, объяснить. Как думаешь, он сможет понять? В спорте ведь тоже бывает через связи, знакомства, известных предков, да? Я очень хочу доказать в художке, что чего-то стою. И родителям тоже. Они ведь думают, что мое рисование – это так, развлечение. Мама уверена, что у меня нет шансов, потому что за спиной ни знаменитых родственников, ни знакомых, ни связей. Что всегда предпочтение отдается тем, кто продолжает династию. Как в балете, например. Или как с музыкантами. Что у нас в семье экономистов есть связи в этих кругах и я смогу поступить на факультет экономики или менеджмента. А если я не хочу на экономику? Если я хочу рисовать мультики? Почему мама считает меня бездарной? А если так, зачем требует, чтобы я окончила художку? Только ради диплома? Как раньше с музыкалкой? Я к пианино вообще ни разу за все время после этого не подходила!

– Тогда рисуй что хочешь. Родители смирятся рано или поздно. Мой отец оплачивает мне курсы программирования и больше не собирается отправлять в спортивный лагерь. Делай, что считаешь нужным, только сама. Без помощи Степы. Или не поверишь в собственные достижения. Всегда будешь помнить, что пять с минусом поставили лишь потому, что Степа обратил на тебя внимание. Зависимость от другого человека – самое ужасное, что может быть.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила Настя.

– Знаю. Моя мама была зависима от папы и до сих пор остается, хотя они развелись. Именно поэтому нас с Юлькой поделили, – признался Антон и замолчал.

– Что-то случилось с Юлькой? Прости, я не спросила сразу, – ахнула Настя. Антон в очередной раз убедился, что она искренняя, добрая, всегда готова помочь. И сейчас винит себя за то, что говорила о себе, собственных проблемах, а не спросила у Антона про его. Он подумал, что сегодня же позвонит Милану и скажет, чтобы тот встретился с Настей. Нельзя терять такую подругу. Таких больше, может, и нет.

– Заходил в младшую школу сегодня, – начал рассказывать Антон. – Дядя Коля сказал, что Юлька после майских праздников не появлялась. Мама написала заявление и забрала ее раньше окончания года. Вроде увезла к бабушке, но это не точно.

– Ну отлично, хоть отдохнет, – обрадовалась Настя.

– Да, но я об этом не знал. Юлька мне не написала. Мама с папой тоже не сказали. Будто я пустое место. Опять. Так уже было, – признался Антон и только сейчас сформулировал для себя то, что чувствовал: он – пустое место для самых близких ему людей, которые не считают нужным сообщить о том, что уезжают, просто поставить в известность. Именно от этого было очень больно и противно на душе.

– Ну у родителей свои причины не сообщать новости. Мои тоже меня перед фактом обычно ставят: едем туда-то, делаем то-то. А Юлька… она еще ребенок. Небось обрадовалась, что не надо ходить в школу, – и все. Не сердись на нее. Юлька уж точно не со зла. Она у тебя добрая, – улыбнулась Настя.

– Спасибо тебе большое. За поддержку.

– Ты переживаешь, что перестал быть ей нужным? – спросила Настя, думая о своем. Может, о том, что перестала быть нужна Милану?

– Да, так и есть. Она от меня отвыкает, понимаешь? Я за нее волнуюсь. Маме сейчас совсем не до нее.

– Твоя Юлька не пропадет. Организует банду какую-нибудь, станет главой сельских хулиганов, будет держать в страхе всех кур и коз или кто там водится у бабушки в деревне? – рассмеялась Настя.

– Да, это она может, – улыбнулся Антон. – Я за нее волнуюсь. И очень скучаю, если честно.

– Но ты ведь можешь к ней приехать. В смысле, к бабушке. Попроси отца тебя отправить. Не думаю, что он станет возражать, учитывая обстоятельства. Объясни, что хочешь повидать сестру, только и всего. Скажи ему честно, поговори, – предложила Настя.

– Да, надо попробовать. Хотя это я просил его быть честным со мной, – сказал Антон.

– Многое могло измениться. У моих родителей сегодня одно, завтра другое. Они сами не знают, чего хотят. Попробуй поговорить с отцом сейчас. Что ты теряешь, в конце концов? Хотя бы будешь знать, сможешь повидать сестру и маму или нет, – пожала плечами Настя.