Пополам

Рабочая встреча прошла на удивление хорошо. Георгий был непривычно и неожиданно для самого себя мягок и расслаблен. Может, в тот день действительно все судьба подстроила? Не для дела, а чтобы он смог поесть нормальной домашней еды, вспомнить годы молодости, выспаться, наконец. Он не вышел из зоны комфорта – это выражение любили использовать разнообразные коучи, психологи и прочие шарлатаны от науки, которых все время навязывали Георгию для сплочения коллектива или поиска новых задач и целей, а, наоборот, вернулся в нее. Да, он быстро привык ездить с шофером на хорошей машине с комфортной температурой в салоне, работать, сидя на заднем сиденье, иметь под рукой воду, салфетки. Но он ни разу не уснул в машине, ни разу не наелся обедом из ресторана, который лежал рядом на сиденье в пакете – секретарша позаботилась. Ни разу ему не хотелось поговорить по душам с водителем и уж тем более покурить с ним. Он всегда приезжал на встречу уставшим, вымотанным, а сейчас, выспавшись в электричке, готов был свернуть горы.

Тогда Георгий подумал, что, возможно, судьба специально свела его с Анной. Чтобы у них родились такие прекрасные дети. И ради них все это. А не ради Георгия и Анны. Может, его предназначение в том, чтобы стать хорошим отцом, а не хорошим мужем? Если так, то судьба опять угадала – он хотел этого больше всего на свете, только не знал, как это сделать. Не было опыта. Он не жил в счастливой семье, не помнил, как отец вел себя с матерью. Георгий оказался этого лишен. Значило ли это, что судьба или кто там отвечает за людей, давали ему шанс – построить собственную семью? Пусть такую, странную, но все же?

К ужасу секретарши, Георгий несколько раз отказывался от машины и ехал на вокзал, где брал билет на ту самую обычную электричку. Но ни мужика, ни женщины он больше не встретил, хотя мечтал, как они столкнутся возле урны. Он не мог выбросить тот день из головы и клял себя, что не узнал адрес женщины – за огурцами и пирожками готов был вернуться и купить все.

Никому и никогда он не признался бы, что понимал Анну. Пусть не до конца, но все же. Ее болезненную зависимость от первой любви, этого Толика, пусть искусственно подогреваемой их связи, эмоциональных качелей. Ведь пережил почти то же самое. В детском доме он влюбился в Эмму. Ему семнадцать, ей – шестнадцать. Георгий буквально сходил с ума. Та первая, самая сильная любовь. Эмма не была какой-то удивительной красавицей, но у нее оказалось другое качество – она умела быть мягкой, нежной, кроткой, а уже через час или на следующий день становилась холодной, жесткой и расчетливой. Почему Георгий обратил на нее внимание? Да все обращали. Эмма – харизматичная, уверенная в себе, прекрасная рассказчица, яркая, необычная. Казалось, она живет не в детском доме, а в другом мире. Будто ее занесло к ним из другой вселенной, она свалилась с другой планеты. И это завораживало.

– Чувствуешь? В комнате пахнет лавандой, да? – Эмма схватила его за руку, чего он не ожидал. Зашел в ее комнату спросить, не согласится ли она с ним вечером погулять во дворе.

Лаванду очень любила мама. Георгий это помнил. Засушенная веточка всегда стояла в маленькой вазе на ее тумбочке. Георгий огляделся, втянул носом воздух – пахло как всегда: хлоркой, сортиром, грязными тряпками из кухни, давно не стиранным постельным бельем. Всем чем угодно, только не лавандой.

– Неужели не чувствуешь? – удивилась Эмма, и Георгию пришлось кивнуть. Он не хотел ее разочаровывать.

Его завораживала ее уверенность в себе, в собственном будущем. Он не знал, что с ним станет завтра, а после выхода из детского дома – тем более. Она же была уверена – все будет отлично, ее ждет прекрасная жизнь и счастье. Осталось потерпеть всего два года, и она станет свободной, самостоятельной.

– И что ты будешь делать? – спросил Георгий.

– Не знаю, – рассмеялась Эмма, – что захочу, то и буду. Смогу уехать, куда захочу!

– И куда ты хочешь?

– Куда угодно! Поедем вместе!

У Георгия начинала кружиться голова. Если Эмма предлагала вместе уехать, значит, вместе жить, так? Он терялся, не зная, когда она будет с ним нежной, когда грустной, когда злой. Ее настроение менялось чаще погоды. Георгия это отталкивало, пугало и привлекало одновременно. И оттого ценны были мгновения, когда Эмма подбегала к нему в каком-то эмоциональном порыве, бросалась на шею, целовала. А иногда могла пройти мимо, не заметив, что для Георгия становилось трагедией. Он судорожно припоминал, что такого сказал в прошлый раз, чем мог обидеть или разочаровать. Но оказывалось все просто – Эмма о нем просто не думала.

– Почему ты прошла мимо? – как-то от обиды накинулся на нее Георгий.

– Когда? – удивилась Эмма.

– Утром!

– Прости, я не думала о тебе утром, – ответила Эмма так, будто это все объясняло.

– А сейчас, в обед, думала? – Георгий не понимал, что происходит, и оттого злился.