Поправка-22

Йоссариан по-дружески махнул новым приятелям рукой, вышел на галерею и едва на запел от радости, как только остался один. Он добился своего – прошиб лбом стену, – и ему некого было стыдиться. Весело и бодро зашагал он к лестнице. Какой-то солдат в зеленом рабочем комбинезоне приветственно вскинул руку к лицу. Йоссариан ответил на приветствие, с любопытством вглядываясь в заслоненное рукой лицо солдата. Его облик показался ему странно знакомым. Прежде чем он сам опустил поднятую для ответного приветствия руку, солдат, оказавшийся шлюхой Нетли, стремительно ринулся вперед и всадил ему в бок столовый нож. Йоссариан с пронзительным криком осел на пол и, увидев, что шлюха Нетли заносит нож для нового удара, в ужасе закрыл глаза. Он был уже без сознания, когда полковник Кошкарт с подполковником Корном выскочили из кабинета и спасли ему жизнь, потому что спугнули шлюху Нетли.

Глава сорок первая Снегги

– Режь, – сказал один из врачей.

– Режь ты, – сказал другой.

– Я вам обоим сейчас врежу, – с трудом ворочая неуклюжим языком, сказал Йоссариан.

– Это надо же! – удивился второй врач. – А я-то думал, сельский округ уже отголосовался. Так будем мы оперировать или нет?

– А зачем ему операция? – удивился первый. – Рана-то у него маленькая. Надо просто остановить кровотечение, продезинфицировать ее и наложить крохотный шов – два-три стежка.

– Да мне, понимаешь, ни разу не удалось кого-нибудь пооперировать. Где у них тут скальпель? Это, что ли, скальпель?

– Нет, скальпель вон. Ну что ж, начинай, если ты собираешься начинать. Режь.

– Здесь?

– Да нет, вот здесь, балбес. Режь.

– Я сам вам обоим сейчас врежу, – сказал Йоссариан, уловив сквозь отступающий туман беспамятства, что двое каких-то чужаков собираются его резать.

– Смотри-ка, опять голосует сельский округ, – едко удивился один из врачей. – Он что – так и будет трепаться, пока ему делают операцию?

– Вы не имеете права начинать операцию, пока я его не приму, – сказал дежурный.

– Ты не имеешь права его принимать, пока я не проверю, кто он такой, – сказал обрюзгший, мордастый и усастый полковник, который склонил свое багровое лицо над Йоссарианом, обдавая его, как раскаленная сковорода, нестерпимым жаром. – Где ты родился, парень?

Обрюзгший мордастый полковник напомнил Йоссариану обрюзгшего мордастого полковника, который допрашивал капеллана и признал его виновным, напомнив Йоссариану обрюзгшего усастого полковника из летного училища. В глазах у Йоссариана мутилось. Густые пары алкоголя и формалина освежали воздух.

– На поле брани, – ответил он.

– Да нет, я говорю про штат.

– Меня тогда еще не зачислили в штат.

– Да нет, ты не понял.

– Сейчас он у меня все поймет, – сказал еще один человек с обликом стервятника – тонкими, злобно поджатыми губами, глубоко посаженными глазами и пронзительным взглядом. – Ты что – умник или, может, псих? – спросил он Йоссариана.

– У него бред, – сказал один из врачей. – Почему вы не даете нам зарегистрировать его и привести в себя?

– Пусть лежит здесь, раз у него бред. Авось выболтает что-нибудь криминальное.

– Ему надо остановить кровотечение. Вы что – не видите? Он может умереть от потери крови.

– Туда ему и дорога.

– А то больно зажился, – сказал обрюзгший мордастый полковник. – Давай-ка, парень, выкладывай. Нам надо знать правду.

– Все зовут меня Йо-Йо.

– Не упрямься, Йо-Йо. Мы твои друзья, и ты должен нам доверять. Мы хотим тебе помочь. Помочь, а не навредить, понимаешь?

– А может, нам засунуть пальцы ему в рану да и разодрать ее, чтоб он не умничал, а отвечал на вопросы? – предложил человек с лицом стервятника.

Йоссариан закрыл глаза в надежде, что его сочтут потерявшим сознание.

– Он потерял сознание, – раздался голос одного из врачей. – Почему вы не даете нам увезти его и оказать ему помощь? Он действительно может умереть.

– Ладно, черт с ним, увозите. Но лучше б вы не мешали этому выродку умереть.

– У вас нет оснований оказывать ему помощь, пока я его не зарегистрировал, – сказал дежурный.

Йоссариан лежал, закрыв глаза, и притворялся мертвым, пока дежурный его не зарегистрировал; тот пошуршал какими-то бумажками, и через несколько минут Йоссариана ввезли в душную комнату с яркими лампами под потолком – он по-прежнему не открывал глаза, но понял, что лампы светят сверху, – в этой комнате запах формалина и алкоголя чувствовался еще сильней. Пряная вонь – тут еще и с примесью эфира – приятно пьянила его. Послышалось приглушенное звяканье стаканов. Йоссариан с тайным удовольствием слушал хриплое дыхание врачей. Ему нравилось, что они не знают о его притворстве и он может слушать их разговоры. Все это казалось ему глуповато-смешным, но вдруг один из врачей сказал:

– Думаешь, стоит возвращать его к жизни? Они ведь, похоже, нам этого не простят.

– Давай-ка сделаем ему операцию, – предложил второй. – Вскроем его, чтоб уж разобраться с ним раз и навсегда. Он вечно жалуется на свою печень. Да она у него и правда какая-то слишком маленькая на рентгеновском снимке.

– Это поджелудочная железа, охламон. А печень вот здесь.