Поправки

Потом они направились на променад «Ибсен» на десятичасовое мороженое. В лифте Инид показалось, что судно не только ритмично подымается и опускается, но и крутит носом, словно человек, которому поднесли к лицу что-то гадкое. Выходя из лифта, она чуть не упала, споткнувшись о мужчину, который полз на четвереньках, будто затеял какую-то игру. На спине его футболки красовалась надпись: «Они промазали!»

Разносчица в белой шляпке подала Инид крем-соду с мороженым, после чего женщины начали разговор на семейные темы. Диалог состоял преимущественно из вопросов. Едва почуяв, что собеседник уклоняется от рассказа о своих близких, Инид имела обыкновение безжалостно выжимать информацию. Сама бы она умерла, но не призналась, что дети принесли ей разочарование, однако разочарования других родителей – скандальные разводы, наркомания, банкротство детей – доставляли ей утешение.

С виду Сильвии Рот было нечего стыдиться. Сыновья в Калифорнии, один – врач, второй – компьютерщик, оба женаты. Но почему-то в разговоре она избегала этой темы, проскакивала ее опрометью, словно раскаленные пески.

– Ваша дочь училась в Суортморе, – сказала Сильвия.

– Некоторое время, – кивнула Инид. – Значит, пятеро внуков? Бог ты мой! Сколько же младшему?

– В прошлом месяце два годика исполнилось, а у вас? – парировала Сильвия. – Внуки есть?

– У нашего старшего, Гари, три сына. Интересно: значит, пять лет разницы между самым младшим и тем, что перед ним?

– Почти шесть вообще-то. А тот сын, который в Нью-Йорке? Про него мне тоже любопытно узнать. Вы виделись с ним сегодня?

– Да, он приготовил замечательный ланч, но нам так и не удалось побывать в его кабинете в «Уолл-стрит джорнал», где он теперь работает, погода подвела. А вы часто ездите в Калифорнию внуков повидать?

Тут Сильвия начисто утратила желание играть в эту игру, замерла, уставившись в пустой стакан из-под содовой.

– Сделайте мне одолжение, Инид, – попросила она, – пойдемте наверх, выпьем по рюмочке на сон грядущий.

День Инид начался в пять утра в Сент-Джуде, но она не из тех, кто отказывается от заманчивого приглашения. Наверху в баре «Лагерквист» их с Сильвией обслуживал гном в кожаной безрукавке и рогатом шлеме, он уговорил их отведать морошковый аквавит.

– Я хочу кое-что вам рассказать, – начала Сильвия. – Я должна рассказать кому-нибудь на корабле, но только вы об этом ни гугу. Вы умеете хранить секреты?

– В этом я мастак.

– Ладно, – кивнула Сильвия. – Через три дня в Пенсильвании состоится казнь. А еще через два дня, в четверг, у нас с Тедом сороковая годовщина свадьбы. Если спросить Теда, он вам скажет, что потому-то мы и поехали в круиз – отпраздновать юбилей. Так он скажет, но это неправда. Если и правда, то для Теда, а не для меня.

Инид стало не по себе.

– Этот человек, которого казнят, – продолжила Сильвия Рот, – убил нашу дочь.

– Нет!

Ясная синева глаз придавала Сильвии сходство со зверьком, красивым трогательным зверьком.

– Мы с Тедом поехали в круиз, потому что у нас проблемы с этой казнью. Проблемы друг с другом.

– Нет-нет! Что вы такое говорите? – Инид вздрогнула. – О, я не могу слушать! Не могу!

Сильвия спокойно приняла ее вспышку.

– Простите, – сказала она. – Не надо было нападать на вас. Будем считать это затмением.

Но Инид уже взяла себя в руки. Нельзя упускать шанс сделаться наперсницей Сильвии.

– Вам нужно выговориться. Я готова слушать. – Она даже руки сложила на коленях, внимательнейшая слушательница. – Рассказывайте. Я слушаю.

– Тогда вам надо знать кое-что еще, – продолжала Сильвия. – Я – художник, пишу оружие. Вы вправду готовы слушать?

– Да, – с энтузиазмом, но не слишком уверенно закивала Инид. Надо же, гном приставляет лесенку, чтобы добраться до бутылок. – Интересно.

Много лет Сильвия занималась гравюрой как дилетант. Дома, в Чаддс-Форде, она оборудовала солнечную студию, купила гладкий литографский камень, немецкий набор из двадцати резцов для гравировки по дереву, вступила в Уилмингтонскую гильдию художников и каждые полгода – меж тем как ее младшая дочь Джордан из девчонки-сорванца превращалась в самостоятельную молодую женщину – участвовала в выставках гильдии, продавая декоративные гравюры долларов по сорок за штуку. А потом Джордан убили, и последние пять лет Сильвия гравировала, рисовала и литографировала только оружие. Год за годом – ружья, пистолеты, револьверы.

– Ужас, ужас! – ахнула Инид, не скрывая неодобрения.