Попрощалась юность

Дверь кабинета широко отворилась. Увидев отца, Руслан отступил.

– Ты закрыл машину? – спросил Богдан Алексеевич.

– Закрыл. А что случилось?

Наталья Семеновна положила руку на грудь. Сквозь всхлипы она только и произнесла: «Филипп». От этого имени Руслана накрыла ярость.

– Что Филипп?

– Идите спать, Наталья Семеновна, – сказал отец. – Завтра поговорим.

– Что Филипп? – громче повторил Руслан. – Папа, я хочу знать сейчас.

Наталья Семеновна погладила его по спине.

Богдан Алексеевич направлялся к лестнице, и, не поворачиваясь к сыну, ответил:

– Звонил Рома Туманов, ты должен его помнить. Филипп ушел из дома.

– А нам какое дело? – закричал Руслан. – Хочешь ему помочь? Зачем? Ты же сам его отправил из нашего дома к Колумбию.

Отец остановился, слушая его, и начал спускаться.

– А нет, давайте его опять позовем к себе жить? – продолжал Руслан. – А что? Дом большой, места хватит. Или лучше бомжа с улицы заберем. Проблем будет меньше.

Богдан Алексеевич приблизился к ним. Наталья Семеновна взяла Руслана за руку, прикрывая собой.

– Идите спать, Наталья Семеновна. Он не будет с вами сидеть полночи и подавать таблетки. А мне рано вставать. А ты, Руслан, не сомневайся, позовем Филиппа, если будет нужно. И ты немедленно расскажешь мне, если где-то встретишь его.

– И не подумаю.

Руслан выдернулся руки Натальи Семеновны и побежал наверх. Дверь за ним громко захлопнулась, в замке повернулся ключ.

В комнате царила прохлада, а на открытом окне ветер качал бумажную штору. Руслан пытался припомнить, где лежит фотография. Он стал перебирать вещи, сваленные в коробках, стоявших на полке книжного шкафа. Под руки попадались модели коллекционных машинок, альбомы с открытками, которые он клеил в детстве, баночка с сушеными ягодами и листьями, собранными вместе с матерью одной из далеких весен. Потеряв терпение, он вытряхнул одну из коробок на кровать. Среди наклеек, связанных резинкой карточек и поломанных карандашей он увидел фотографию, ради которой и устроил поиски. Схватил ее и бросился к окну. На снимке было двое мальчиков. Шестилетний он, Руслан, а рядом Филипп, и подпись: «Шестой день рождения Руслана, 1991 год». Руслан опустился на стул, не отрывая глаз от Филиппа. Конечно, он изменился, но этот хитрый, мятежный взгляд и родинки на лице в том же порядке.

С того дня, когда Нина сделала эту фотографию, раскололась тишина их дома, которая осталась после Мити. А что до этого? А до этого так бы они и жили: ходили на цыпочках, говорили в полголоса, громче шагов слышался бы стук рассыпанных по полу бусин. И мама бы их не собирала, а сидела на полу и смотрела невидящим взглядом и думала о ком-то. О Мите. Митеньке, зайчонке, каким он был на фотографии в завязанной под подбородком шапочке с пушистыми ушками, украшенными мишурой. «Мам, я вот живу, видишь» – так надо было подписать снимок.

На маленькое бледное лицо с тонкой кожей ниспадали черные волосы, а на висках бились синеватые венки. Ветер трепал волосы, когда Митя сидел на качели, мама не разрешала раскачиваться. Тоскующим взглядом Митя смотрел на елочные игрушки, трогал колючие ветки нарядного дерева. Перед самым праздником мальчики играли в прихожей. Постепенно пустел цветной кулек с конфетами и мандаринами, оставленный папой под елкой. Мальчики бегали друг за другом, соревнуясь, кто быстрее съест свой мандарин. Митя визжал, догоняемый Русланом, набивая рот дольками. Ковер собрался под его ногами, и Митя упал.

Он долго кашлял, мама сидела с ним на полу. Ресницы застыли на глазах до приезда «Скорой». Тоскующим стеклянным взглядом Митя смотрел на елочные игрушки. Руслана уводила Наталья Семеновна, говоря, что Митя уснул. А Руслан противился и хотел продолжить игру, еще не понимая, что с Митей он больше никогда не поиграет.

После его смерти, несколько недель в комнатах стояла звенящая тишина. Все старались говорить о чем-то, только бы ее не слушать. Руслан долго злился на Митю, на его нелепую смерть. Ему снился Митя, снилась мама, прежняя мама, рисующая картины, пока он играет на покрывале. И тогда, после пробуждения в нем всплывало все, что он затаил на брата: вся склочность, вся мерзость, что скрывались внутри. Руслан плакал по пустякам, отказывался от еды. Настроение менялось так же стремительно, как изменилась жизнь с появлением в доме Филиппа.

Филипп продолжил историю с того момента, когда она остановилась на Митиной смерти. Ему было три, как и Мите. Черноволосый, как Митя. Но удивление и страх в зеленых глазах в их первую с Ниной встречу, были лишь ширмой. За ней скрывалась буря. Филипп крушил все, но оставался невредимым. Падал с забора, летел кубарем с горки. Что не могло случиться при Мите, и то, чего после Мити не смог сделать Руслан, случилось при Филиппе. Нина снова смеялась, дышала глубоко и спокойно. Вернулась к ней легкость в движениях, она взялась за кисти и краски.