Попрощалась юность

После летнего полуденного зноя мальчики вместе с Ниной выходили во двор. Она опускалась на ступеньки и обмахивалась кепкой Филиппа, наблюдая за ними. Руслан катал машинку по бордюру вдоль цветочных клумб, а Филипп гонялся за ящерицами. Становился на колени и ковырял пальцами землю, искал в сложенных у ворот досках. Выуженных ящериц, червяков, засохшую медведку он нес Нине. Продолжая машинально возить туда-сюда машинку, Руслан смотрел из-за плеча, как мама целовала чужого мальчика, тискала его и наигранно визжала, когда Филипп подносил к ее лицу найденную живность. Когда Руслан отворачивался, ему слышалось, как мама рассыпает поцелуи по щекам Филиппа, а тот недовольно ворчит и вырывается. Когда Филип убегал на поиски, Руслан поднимался и шел к маме. Садясь рядом на ступеньку, он опускал голову на ее плечо. «Что, мой хороший?». «Мам, а ты только меня любишь?». «И тебя люблю, – в этот момент она ловила в объятия пробегавшего с очередным «сокровищем» Филиппа и кусала румяные, смуглые щеки. – И этого котенка». «Я не котенок, я пират» – рычало маленькое чудовище, так про себя прозвал Филиппа Руслан. Она прижимала этого щуплого мальчика к себе, обнимала его расслабленными руками свою шею. Открывала ему сердце и закрывала глаза на безобразия, которые он творил в ее доме. «Моя крошечка» – говорила мама в маленькое смуглое ушко, прикасалась губами к глазам и щекам. Чудовище смирнело в ее руках, пока Руслан, опустив голову, водил пальцем по доскам ступеней.

Развалившийся на диване мальчишка мешал Руслану сесть рядом. Маленькие, ловкие ступни ударяли его по рукам и лицу. Но никто не спешит утешать Руслана, как спешили утешать маленькое чудовище, когда оно, не видя куда бежит, цеплялось за занавеску на входной двери, оступалось на пороге и падало. Даже не получив ссадины, чудовище разрывалось от плача, визжало на весь дом, забирая все внимание и нежность Нины.

За ужином маленькое чудовище, измазав пальцы кетчупом, разбрасывало по столу макароны, переворачивало стакан с компотом, потому что ему нужно было дотянуться до Руслана выпачканной рукой. Мама не ругалась, она вытирала каждый палец, пока Филипп облизывал другую руку, а потом собирала в ладонь разбросанные макароны: «Наталья Семеновна, долейте компот, а то наш пират разбушевался». Руслан ждал, когда же мама разозлится. Прислушивался, не кричит ли она, наступив на сломанную Филиппом машинку, торчащую углом из ворса ковра.

Однажды вечером, когда Руслан допивал чай на кухне, в коридоре послышался безумный топот и крик «мам!», от которого Руслан содрогнулся. Маленькое чудовище никогда не называло Нину мамой. Так ее звали только Руслан и Митя. Руслан настороженно смотрел на дверь, но через мгновение там показался Филипп. Часто дыша, он остановился в дверях, ища глазами Нину. Та растерянно обернулась, и он подбежал, обхватил ее за бедра и, задрав голову, выпалил: «Мам, я нашел ящерицу!». Руслан соскочил со стула и бросился к маме с другой стороны: «Это не твоя мама!» Нина смеялась, зажатая в объятиях мальчиков. Но подступившие слезы быстро исчезли – Филипп зарыдал. Руслан царапал ему руки. «Мальчики, не надо спорить. Руслан, нехорошо так поступать» – она взяла его за руку и усадила за стол пить чай, а сама с Филиппом ушла на улицу смотреть ящерицу.

Руслан вздрагивал, когда Филипп появлялся в комнате; от его визга, крика, плача Руслан покрывался мурашками. Когда он в тишине собирал конструктор, но вдруг Наталья Семеновна выглядывала в окно со словами: «Нина привезла Филиппа», Руслан бежал в комнату, прятаться в шкаф или под кровать. Тишина раскалывалась на мелкие кусочки, как рухнувшая со стола ваза, сбитая Филиппом на пол. Он бегал по дому, стуча о деревянные полы крепкими пятками, и громоподобный стук дверей сопровождал его из комнаты в комнату. Когда звуки приближались к шкафу, Руслан вжимался в стенку. Очередную их драку заканчивала мама. Она качала зареванного Филиппа, при этом отчитывая Руслана: «Он младше и обижать его нельзя. Он же твой братик». Руслан глотал слезы и молча скручивал пальцы за спиной. А Филипп – только закроется за мамой дверь – со всей своей детской дури наступал ему на ногу. В горле собирались всхлипы, а пальцы непроизвольно сжимались от желания ударить, но мама сказала не обижать: «Мой брат был хороший, он не дрался. Ты должен быть как он».

Нина не признавала их вражду: обычные детские шалости, все равно, что разбитая кружка. Поддерживал Руслана только папа. Богдан постоянно напоминал Нине, что ребенок чужой, у него есть мать, а внешне Филипп копия своего отца Романа, Нина дулась: «Ну, и где его отец? Я его не вижу».