Попрыгунья

 — Как же, — Роджер извлек на свет божий домашнюю заготовку, — они подозревают, что у миссис Стреттон была вполне конкретная причина для самоубийства, помимо общей депрессии и меланхолии, и что мы все сговорились об этой причине помалкивать.

 — Но что за причина?

 — О, некая чудовищная ссора с кем-то, по-видимому с мужем. Или какой-то скандал. В общем, что-то в этом духе.

 — Но мы можем засвидетельствовать, что ничего такого не было.

 — Если бы у нас была такая возможность! — воскликнул Роджер. — Но сами знаете, как оно бывает, когда у полиции есть подозрения. Дознание откладывается до выяснения новых фактов — сразу после чисто формальной процедуры идентификации тела. Известно, что за этим следует: история попадает в прессу.

Доктор Митчелл кивнул:

 — Кажется, я понял, в чем дело.

 — Вот именно. Эта вечеринка не из тех, где гости нуждаются в рекламе ведь все кончилось реальной смертью человека. А в желающих вымазать их грязью, уверяю вас, недостатка не будет. И тут уж пощады не жди! Так что в наших общих интересах — чтобы завтрашнее дознание не было отложено и чтобы все прошло быстро и гладко. И, как я понимаю, это также и в ваших с Чалмерсом интересах.

Доктор Митчелл вздохнул.

 — Дорогой мой Шерингэм, если бы вы знали, какого пустяка порой достаточно, чтобы обидеть врача! Да, пожалуй, это и в наших интересах.

 — Вот и прекрасно. Я сам намерен заняться этим делом и развеять все сомнения полиции, и хотелось бы, чтобы и вы помогли мне всем, чем сможете.

 — Конечно, всем, чем угодно, лишь бы это не слишком выходило за рамки профессиональной этики.

 — Хорошо. Я собирался обговорить все это с Чалмерсом, а потом вспомнил, что с ним мы вчера ночью уже потолковали, а с вами — нет. К тому же мне известно, какие он готов дать показания по некоему очень важному вопросу, а вашего мнения я не знаю. Чалмерс полагает, что миссис Стреттон была личностью, склонной к суициду. А что думаете вы?

 — Да, несомненно.

 — Очень хорошо. И это несмотря на расхожую точку зрения, будто люди, много болтающие о самоубийстве, никогда его не совершают? — позволил себе заметить Роджер.

 — Это, возможно, справедливо применительно к нормальной личности. Но миссис Стреттон нормальной не была. Кстати, я и сам собирался в этом поддержать Фила. Ведь это очевидная вещь. Нет, по-моему, эта, как вы сказали, расхожая точка зрения к миссис Стреттон не применима. Она была совершенно невменяема и могла совершить под влиянием внезапного порыва все что угодно.

 — Что ж, неплохо. Теперь — вы согласны с Чалмерсом относительно времени смерти? Он вроде бы считает, что это произошло часа в два ночи — в течение получаса после того, как она покинула зал.

 — Да. Это вообще очень непросто определить, особенно в случаях внезапной смерти, да еще холодная ночь осложняет дело, но с большой вероятностью, это случилось в течение часа после того, как она покинула зал, а скорее всего — в течение получаса.

 — Чем раньше, — небрежно заметил Роджер, — тем лучше.

Доктор Митчелл посмотрел на него озадаченно.

 — Вы видели, в каком состоянии она выскочила из зала. Не вдаваясь в детали, мы с уверенностью можем сообщить полиции, что она была в бешеной ярости, притом что сама себя накрутила, прицепившись к каким-то пустякам. Мало ли какой порыв мог охватить ее в тот момент?

Чем дальше отсрочивать время смерти, тем больше времени на раздумья и тем слабее порыв.

 — Понимаю, о чем вы, — медленно проговорил Митчелл. — Да, пожалуй, час это некоторая натяжка. В конце концов, Чалмерс практикует куда дольше моего. Он, вероятно, прав, урезав промежуток времени до получаса.

 — Это как максимум. Но ведь это могло произойти немедленно?

 — О да, вполне.

 — Опять-таки хорошо. Теперь следующий момент. Вчера ночью вы отрапортовали инспектору. А суперинтенданту — еще нет?

 — Уже. Я собирался заглянуть к нему сегодня днем, но вместо этого он сам ко мне пожаловал, перед самым ленчем. Как раз и сказал мне, что придется провести освидетельствование тела.

 — Да? Так вы ему отчитались?

 — Мне было в самом деле нечего добавить к тому, что я сообщил инспектору. Он задавал множество вопросов...

 — Правда?

 — Да, но я ему на все отвечал, что не могу предоставить никакой новой информации до освидетельствования.

 — Конечно. Итак, я понял, что сегодня днем вы обнаружили на теле многочисленные синяки, и в частности — синяк на затылке?

 — Да, но небольшой, и он был скрыт волосами — чуть ниже макушки. Вряд ли бы мы его проворонили ночью, если бы так не вымотались.

 — Ага.

Роджер замолчал. Теперь, когда беседа вошла в решающую фазу, он не знал, как подступиться. Надо, чтобы доктор Митчелл помог как-нибудь невинно истолковать этот синяк, но при этом ни единым намеком не дать доктору понять, зачем это нужно. Роджер не сомневался, что полиция на сей счет сделает точно такие же выводы, как и он сам, и притом что с лихвой хватает синяков на теле, именно синяк на голове может оказаться решающим. Значит, надо найти какое-то убедительное объяснение этому синяку — просто необходимо, иначе не на что и надеяться.