Популярна и влюблена

Я протягиваю обратно табличку, и она забирает ее.

– Ой, чуть не забыла! У меня кое-что для тебя есть.

Она заходит в заднюю комнату, и я провожу пальцами по прилавку. В углу шумит тот же древний компьютер. Я думаю о том, сколько дней я провела за ним, мечтая оказаться по ту сторону экрана.

Я вижу корзинку с «Запертыми медальонами» и маленькую коробочку, наполненную «Августовским янтарем». И представляю, как Лори придумывала эти названия. Она, должно быть, ходила в библиотеку, чтобы загуглить книгу. Она не читает, а этот древний компьютер за кассой ни за что не смог бы выполнить интернет-запрос.

Лори появляется из облака запахов базилика и апельсина.

– Держи, – говорит она.

Я беру сверток в нарядной фиолетовой бумаге. Внутри маленькая коробочка для благовоний.

– Переверни ее.

Переворачиваю коробочку и вижу две даты, разделенные четырьмя годами.

– Это время твоей работы здесь, – произносит она, заканчивая мою мысль.

У меня сжимается горло.

– Значит, у меня нет шанса получить здесь работу на полставки летом? – спрашиваю я.

Она улыбается, и морщины вокруг ее глаз смягчаются.

– Тебе больше не место за этим компьютером, дорогая.

– Да и никому не место, – говорю я. – Эта штука давно умерла.

Она смеется.

– Просто не веди себя как чужая, ладно? Я могу смириться с тем, что ты стала звездой, но только если ты останешься такой же свойской.

– Обязательно.

– И передай своему Джейку, что он может оставлять здесь листовки, – говорит она.

Мне не хватает мужества рассказать ей о Джейке или Кассандре, которых я еще не видела, хотя вернулась из Сиэтла почти месяц назад. Я просто отсиживалась дома, и на самом деле на съемках нового фильма я делала то же самое. Отсиживалась. Была в спячке. Этот фильм так сильно отличался от «Запертых»: там было больше актеров, хотя я была самой младшей, и все очень сдружились. Там было уютно, тепло и светло – долгожданная передышка от давления «Запертых». И это давление теперь продолжается здесь. Меня узнают на улицах. Пора готовиться ко всей этой ерунде, связанной с продвижением нашего блокбастера, которое начинается в Лос-Анджелесе через две недели. Я должна лететь туда уже в конце следующей.

Райнер, Джордан и я после Гавайев виделись три раза. Райнер снимался в кино в Лондоне, а Джордан залег на дно в Лос-Анджелесе, хотя я узнала это только потому, что иногда следила за ним онлайн. Ладно, часто следила за ним онлайн. Я не говорила с ним, суть в этом. Даже несмотря на то, что я видела его, мне кажется, что мы закончили наши отношения на той горе. Держась за руки и сплетя наши пальцы. Даже Райнер был каким-то отстраненным. Наши поездки в Лос-Анджелес были настолько загруженными, что у нас не оставалось свободного времени. Фотосессия за фотосессией, интервью за интервью. Я не смогла побыть с ним наедине даже на полминуты, не говоря уже о времени, которое потребовалось бы нам для серьезного разговора. Мы переписывались по электронной почте, но он по большей части сообщал мне о съемках, о семейной поездке в Италию и о том, как хорош кофе в Лондоне. Он не пишет о том, что будет с нами, и я знаю, что он и не станет. Я все время думала о том, что для него, возможно, наша история закончилась, что он уже влюбился в кого-то другого. От этой мысли я впадала в панику, хотя понимала, что все логично. Он – Райнер, и он путешествует по всему миру, без меня. Но потом он прислал мне электронное письмо: «Я скучаю по тебе. Без тебя все не такое, как раньше». Я почувствовала дикое, огромное облегчение. И это неправильно. Я не должна чувствовать облегчения. По крайней мере, сейчас, когда впереди еще столько всего.

Но я все же не сняла его кулон. Ни разу, за исключением моментов, когда я должна была играть. И даже тогда я хранила его у себя в кармане, как напоминание о чем-то, что я только начинаю понимать.

Я смотрю на Лори.

– Спасибо. Я передам.

Она обнимает меня. Я помню, как раньше я отшатывалась от ее объятий. Не потому, что мне не нравилась Лори, она мне нравилась, а потому, что запах от нее настолько насыщенный, что, даже просто дыша с ней одним воздухом, ты можешь покрыться сыпью. Но на этот раз я позволяю ей обнять меня. Я даже не задерживаю дыхание. Что-то в этом ярком запахе розовой воды, ладана и чего-то еще – имбиря? – как ни странно, кажется мне успокаивающим. Словно ничего не изменилось, хотя это совсем не так. Забавно, что всю свою жизнь я ждала перемен, но теперь, когда перемены случились, я скучаю по тому, как все было раньше.

Оборачиваясь, я машу ей, а когда открываю дверь, слышу знакомый звон колокольчиков.

Сегодня четверг, а это значит, что все в школе. Я решаю не гулять рядом со своей старой школой – слишком угнетает, – и вместо этого иду туда, где точно смогу забиться в уголок и исчезнуть.