Популярные очерки о российских императорах

Будучи против своей воли выписан в Россию и крещен в православие под именем Петра Федоровича, наследник престола оказался в инокультурной, абсолютно чужеродной для него среде, которую он не мог и не хотел принимать и которая не хотела принимать его. То и дело выказывая свое непонимание всего русского и православного, нередко переходящее в нескрываемое презрение, Петр получал в ответ совершенно то же самое, став предметом насмешек со стороны придворных, причем насмешки эти, касавшиеся его внешности, ума и манер, были вполне обоснованны, что делало их только больнее. Иными словами, с переменой места кошмар детства под названием «постоянное унижение» не исчез. Более того, кошмар по фамилии Брюммер не исчез также, оставаясь рядом все в том же качестве гофмаршала его маленького двора, будучи лишь отстранен от дальнейшего обучения юноши. Пожалуй, единственным человеком, который в первое время отнесся к нему с теплотой, была сама Елизавета Петровна. Как пишут ее биографы, императрица приняла племянника действительно по родственному, оставила его жить в своем дворце, ухаживала за ним во время частых болезней и распорядилась заняться его образованием лучшим учителям того времени.

Новая попытка дать наследнику престола подобающее ему образование началась с обучения основным идеям православия и изучения русского языка. Но, как и ранее, будущий российский император не продемонстрировал никаких успехов в освоении знаний, зато отсутствие способностей и строптивость характера он продемонстрировал сполна: уроки православия превращались в нескончаемые препирательства по поводу каждого догмата веры, а нормально говорить по-русски он не научился вплоть до смерти.

Ряд дисциплин Петру преподавал уже упоминавшийся академик Я. Штелин. Ввиду отсутствия у ученика какого бы то ни было желания учиться, занятия академику приходилось организовывать в виде игры: древнюю историю Петр изучал по старинным монетам, новую — по медалям Петра I, основы инженерного дела изучались по механическим куклам, биологии — по экспонатам Кунсткамеры, а во время прогулок по столице Штелин преподавал будущему императору административное и хозяйственное право. Так шло время, но особых успехов в обучении и воспитании Петра не наблюдалось, а вот прелести предыдущей «педагогики» и испорченность характера наследника трона становились все более очевидны даже для Елизаветы. Последнюю надежду на перемены в племяннике императрица связывала с его женитьбой. Вопрос был лишь в кандидатуре невесты, но вскоре выбор был сделан. Как показало время, для самого Петра этот выбор стал роковым.

В 1744 г. Елизавета решила женить Петра Федоровича на немецкой принцессе Софии-Августе-Фредерике Ангальт-Цербстской. В том же году принцесса прибыла в Россию и приняла вместе с православием имя Екатерины Алексеевны. В 1745 г. состоялась свадьба семнадцатилетнего Петра и шестнадцатилетней Екатерины, с первых дней покорившей весь двор живым умом и тактом. Как ни странно, но с самого начала отношения молодых людей друг с другом были вполне неплохими: постоянно попадая впросак и боясь навлечь на себя гнев государыни, Петр обращался к жене за помощью, и та придумывала различные способы выпутаться из ситуации, за что получила от супруга прозвище «госпожа находчивость». Но вскоре стало ясно, что этот брак обречен по целому ряду причин.

Прежде всего, муж и жена были людьми настолько разными, что сами эти различия вызывали у них взаимное отторжение: Петр все чаще воспринимал Екатерину как высокомерную выскочку, а Екатерина все больше понимала, сколь жалкую личность судьба послала ей в спутники жизни. Как она сама впоследствии вспоминала, «никогда умы не были менее схожи, чем наши, не было ничего общего между нашими вкусами, и наш образ мыслей и наши взгляды на вещи были до того различны, что мы никогда ни в чем не были бы согласны, если бы я часто не прибегала к уступкам, чтоб его не задевать прямо; он был труслив сердцем и слаб головою, вместе с тем он обладал проницательностью, но вовсе не рассудительностью; он был очень скрытен, когда, по его мнению, это было нужно, и вместе с тем чрезвычайно болтлив»[62].