Попутчик

Несмотря на то, что она думает, я так же счастлив быть в этой ситуации, как и Селена. Было бы намного проще, если бы я убил ее и забрал машину. У меня не было бы другого человека, о котором нужно было бы беспокоиться, находясь в бегах. Все было бы намного проще, если бы я не думал постоянно о том, как найти способы проникнуть в нее.

— Лекс? — Родни щелкает пальцами перед моим лицом, прежде чем сунуть мне в руку удостоверение личности. — Как тебе?

Это выглядит и кажется законным, и мой хмурый взгляд довольно точен.

— Ты не сказал мне, сколько, — говорю я, надавливая на карточку между большим и указательным пальцами. Родни — подлый ублюдок, и я намеревался помешать ему печатать дерьмо, прежде чем узнаю цену. Я был слишком занят, погруженный в мысли о Селене, чтобы заметить звук включающегося принтера. Вот что я имею в виду. Не так сложно.

— Я говорил тебе, но ты смотрел в ла-ла-ленд, — говорит он с сухим смехом. Я пропустил кое-что из того дерьма, которое он сказал, конечно, но я бы это заметил. — Для тебя всего одна тысяча.

У меня отвисает челюсть. Подлый ублюдок.

— С каких это пор подделка удостоверения когда-либо была близка к этой цене?

— С тех пор, как Нью-Йорк сменил формат удостоверения личности, и ты настолько отчаялся, что заплатишь за это. — Грубая улыбка пересекает его лицо. Ох, да пошел он. Даже у такой, как она, не было бы таких денег на руках. Но он прав. Отчаяние всегда стоит дороже. Вот так и ведется игра.

— У нас столько нет, Родни, и ты это знаешь, — говорю я, вставая.

Он встречает мою стойку, но едва достигает моей груди. Он проводит рукой по своим лысеющим волосам.

— У тебя есть кое-что, что я мог бы принять в качестве оплаты. — Его голодный взгляд падает на Селену.

Ее глаза расширяются, а мои сужаются. Я, блядь, знал, что эти слова сорвутся с его губ. Как только увидел, как он пускает на нее слюни, знал, что он попытается взять ее из меню. Он знает, что мы должны как-то компенсировать расходы, и был уверен, что, черт возьми, он не хотел трахаться со мной.

Я разрываюсь. Не хочу отдавать ее вот так, даже для быстрого траха, но мне также нужно это гребаное удостоверение личности. С этим ничего не поделаешь. Я не собираюсь возвращаться в тюрьму. Отдать ее за мою свободу кажется небольшой жертвой. Это то, что я должен сделать.

Я опускаю взгляд и с резким выдохом сажусь на диван. Глаза Селены наполняются предательством. Не могу смотреть на нее, но чувствую отчаяние, когда она борется с его хваткой, когда он тянется к ней. Наконец, он берет ее за запястья и поднимает на ноги, прижимаясь к ней сзади.

— Пошел ты, Лекс! — кричит она. Ненависть исходит от нее с жаром тысячи солнц.

Я это заслужил.

Он закрывает ей рот ладонью, заглушая ее крики, и я опускаю голову на руки. Ему обязательно делать это прямо здесь? Должен ли он выставлять ее страх и отчаяние напоказ передо мной?

— Тсс, милая, я быстро, — шепчет он ей на ухо, пока его свободная рука спускает джинсы. Как только снимает их, он опускает ее. Мои глаза перескакивают на бледную кожу ее задницы, когда он прижимает ее к стене и наваливается на неё всем своим весом. Клянусь, я вижу дымку синяка на ее коже, но это мог быть свет от экрана компьютера.

Я заставляю себя отвести взгляд от ее задницы, и мои глаза поднимаются к ее глазам. Опухшие и покрасневшие от страха, они полны слез. Качая головой, пытаюсь держать руку подальше от пистолета.

Я должен позволить этому случиться.

Это должно произойти.

Без этого нет свободы.

Это никогда не беспокоило меня раньше. На самом деле, мне нравится видеть страх на лице красивой девушки. Я всегда так делал. Но это не дает мне покоя, а действует мне на нервы. Жжение под моей кожей — чуждое для меня чувство, и мне это не нравится.

Мои мышцы подергиваются, и я изо всех сил пытаюсь удержать их неподвижными. Ее приглушенные крики извиваются у меня в ушах и вгрызаются в меня, как острые маленькие кроличьи зубки. Я тянусь за пистолетом, но не могу заставить себя схватиться за рукоятку. Это было бы слишком громко и грязно, а копы не спускают глаз с этого сомнительного комплекса. На данный момент они практически живут в одном помещении. Вместо этого я вскакиваю, пока он слишком занят, толкая между ее ног свой крошечный член и тяжело дышит, как будто он может кончить еще до того, как войдет в нее.

Это было бы очень кстати, на самом то деле.

Я хватаю его за шею и начинаю душить, он отпускает Селену, его твердый член смягчается. Руки Родни цепляются за мои запястья. Это жутко похоже на то, как она боролась с ним. Мои губы сжимаются, когда я крепко держу его за шею, не позволяя ему сделать хотя бы половину вдоха.

Селена подтягивает штаны, ее грудь вздымается, когда она бежит к двери.

— Не смей, кролик. Там будет еще один, точно такой же, как он, поджидающий тебя. — Мои слова выходят напряженными, поскольку я борюсь с весом человека, сражающегося за жизнь.

Она останавливается, ее рука на дверной ручке. Она должна знать, что тьма просто скрывает монстров — таких монстров, как я, и определенно таких, как он.