Попытка контакта

– Так ведь там явная течь, Тифор Ахмедович; захватить можно, да вскоре бросить придётся. Лезть в трюм уже рискованно, а даже если и заделать течь, так машину всё одно не запустим. У меня кочегары найдутся, но машинистов уж точно нет.

– И не надо. Течь я и сам ликвидирую, даже сколько-то вести корабль смогу. На крайний случай можно на буксир взять. Риммер Карлович, как думаете?

Иноземный капитан кивнул.

Капитан бросил вопросительный взгляд на первого помощника.

– По мне, так стоит высадиться на корабль, Владимир Николаевич. Риск не так уж велик. В крайнем случае наши комендоры размолотят его в щепочки.

– Но ведь и шлюпка не в минуту дойдёт.

– Можно ускорить дело. Гребцы и рулевой на вашей лодке вовсе не нужны, я её поведу сам, причём быстрее, чем на вёслах.

– Сигнальщик понадобится, – с самым деловым видом высказался второй помощник. – А ещё кто-то из офицеров.

– И хорунжий Неболтай с его пистолем, – подытожил командир. – Делаем так… – В голосе Семакова появились интонации командира, отдающего боевой приказ. – Подходить к французу не будем. Мало ли: найдётся недобитый артиллерист да угостит ядром в упор. Посему: Кроев, спустить шлюпку. В неё: вы, Тифор Ахмедович, Иван Андреевич, сигнальщик Мягонький с флагами и вы, Тихон Андропович. И смотрите мне там! Никакого риска чтоб не допускать! По уяснении обстановки на французе – дать сообщение. Поспешайте!

Надобно заметить, что мичман Шёберг был крещён Йоханом, а отца его звали Андерс, но сослуживцы, по обыкновению, русифицировали шведские имя и отчество.

Боцман знал своё дело: через пять минут шлюпка отвалила от железного борта. Все напряжённо следили за ней.

* * *

У судового врача «Морского дракона» были свои хлопоты. Пациент не только очнулся, он настолько хорошо себя почувствовал, что тут же начал спрашивать:

– Госпожа лекарь, а чего это меня сюда?

Последовал неожиданный встречный вопрос:

– Как вас зовут?

– Пахомом крестили.

– Так вот, Пахом, в вас попал осколок – вот он, я его достала. Прямо в сердце…

Глаза пациента сильно расширились.

– …Но это ещё не причина умирать. Вам повезло: ни одна кость не была задета.

Магистр жизни имела в виду, что конструкт на повреждённую кость потребовал бы для создания и поддержания намного больше энергии. Своё мнение о характере ранения пациент предпочёл держать за зубами.

– Я вам эту рану частично исцелила, но пока сердце напрягать нельзя, и потому остаток дня вам надо лежать. Ну разве что по надобностям сходить…

– В гальюн, стал быть.

– Ну да, я слова не знала. Обед вам принесут. Как кто из матросов освободится, попрошу отвести вас в ваше… – лёгкая заминка, – помещение, где вы спите. Ночь поспать. Потом я вас осмотрю. Если всё пойдёт хорошо, так сможете ходить, даже бегать. А сейчас – спать.

Почему-то глаза у Зябкова закрылись сами по себе.

В отношении недобитков командир угадал. Таковые на пароходофрегате были, даже двое.

Первым оказался не кто иной, как сам Мерсье. Рана на голове не была опасной, но крови он потерял много. В результате французский капитан чувствовал себя очень скверно. Он, как сквозь вату, слышал какие-то неясные крики и беготню по палубе, но все попытки встать заканчивались падением на койку.

Судовой врач добрался до раненого, пощупал пульс, но провести детальный осмотр ему не дал крик очередного посыльного:

– Господин доктор, в шлюпку скорее, тонем! – Тут матрос разглядел повязку, которую врач так и не успел скрыть сюртуком, и добавил: – Разрешите помочь?

– Да я тут хотел осмотреть как следует. Может, и рану зашить… – начал было медик, но был решительно прерван:

– Не успеете, господин доктор, даже с двумя руками не успели бы. – Матрос настороженно прислушался: – Кажется, последняя шлюпка…

Врач мгновенно прикинул шансы. С одной левой рукой оказать квалифицированную помощь совершенно невозможно, а до берега капитан явно не доживёт. Он приказал матросу захватить докторский саквояж и с некоторым трудом стал подниматься по крутому трапу.

Второго члена экипажа, оставшегося на борту после отхода шлюпок, обозвать недобитком было бы не верно. Он не был ранен или контужен. Зато помощник корабельного плотника отличался высокоразвитой предприимчивостью. Не будучи артиллеристом, он, в отличие от первого помощника, не мог оценить в полной мере всю мощь русских бомб, зато прекрасно помнил, что на брошенном впопыхах корабле можно найти нечто ценное. Задачу же достичь берега помощник плотника полагал нетрудной, особенно если учесть, что на деревянном в своей основе корабле не составило бы труда раздобыть сколько угодно подручных плавательных средств. К тому же в распоряжении имелись нужные инструменты. Вот почему этот обладатель деловой хватки ухитрился ловко спрятать своё долговязое тело в укромном уголке трюма, терпеливо переждал, пока последний человек не погрузится в последнюю шлюпку, выждал ещё какое-то время для полной уверенности и лишь потом вылез из убежища и решительно направился к каютам командного состава.