Пора по домам, ребята

Ксендз склонил седую голову. Таманский отдал честь, размышляя не столько над ответом, сколько над тем, как обращаться к священнику. Затора сориентировался в ситуации и начал первым:

— Мы тоже приветствуем ксендза. И рады, что вы поселились здесь. Собираются понемножку поляки.

— Как говорится, зернышко по зернышку. — Таманский протянул руку и поздоровался с ксендзом.

— Моя фамилия Будзинский. Вы абсолютно правы. Эта страшная война нас, поляков, так разбросала, что трудно будет не только собраться, но и досчитаться многих. Я возвращался из концлагеря вместе со всеми. Увидел по пути католическую святыню. Вошел поклониться богу. Так и остался. Да и люди просили, здесь уже горстка поляков собралась, а в округе, кроме меня, священника польской национальности пока нет. Прихожане на мессу собираются даже из соседних селений. Да и ваши солдаты, могу сказать, тоже посещают храм божий. Только хорунжий Дерень пока не оказал мне такой чести, хотя не могу жаловаться, вообще-то живем мы с ним в согласии.

— Рад это слышать, а то Дерень, когда увидел вас, предупредил, что вы на него наверняка будете жаловаться. Только не успел сказать, на что именно.

Ксендз и хорунжий с улыбкой посмотрели друг на друга.

— Я думал, что ксендз о локомобиле вам расскажет, — пробормотал немного оторопевший Дерень.

— Что вы, пан хорунжий. Разве я бы осмелился наши внутренние, местные дела вытаскивать на свет божий. А во-вторых, я бы не позволил себе такой ерундой морочить голову пану майору.

— Ерунда не ерунда, но коль скоро вы уж начали, то скажите, пожалуйста, о чем идет речь. Дерень, что это за история с локомобилем?

— Пан майор, об этом мы с хорунжим сами договоримся. У меня к вам большая просьба, и я рассчитываю, что вы, пан майор, и сопровождающие вас лица не откажут мне в этом. Сердечно приглашаю вас к себе на чашку чая. Пожалуйста, пан майор. Это действительно будет для меня большая честь…

Они сидели в большой комнате, заставленной темной, массивной мебелью. Пожилая, опрятно одетая немка, как потом оказалось — экономка, подала чай. Ее предыдущий хозяин — немецкий священник — эвакуировался при приближении фронта и не вернулся. Ксендз достал из буфета бутылку белого вина. Выяснилось и то, о чем до сих пор ксендз с Деренем не сумели договориться. Так вот, с помощью локомобиля, используемого обычно в качестве привода к молотилке, находчивые бойцы Дереня запустили динамо-машину, и в фольварке загорелся электрический свет. А у ксендза в костеле был электрический орган, но не было источника тока.

— Ну как же так может быть, пан майор, чтобы в католической церкви молчал орган? Вот я и подумал, если бы пан хорунжий Дерень был столь любезен и отдал соответствующее распоряжение, то можно было бы подвести к костелу ток, чтобы в нем хотя бы по воскресеньям играл орган.

По правде говоря, майор Таманский не очень-то понимал, почему так важно, чтобы в католическом костеле играл орган, но, когда он первый раз в Польше попал в костел, чтобы посмотреть, как он выглядит, органная музыка ему очень понравилась. Ну, а к тому же этот ксендз был такой гостеприимный и симпатичный. Поэтому-то майор и промолвил с улыбкой:

— Думаю, что уже в ближайшее воскресенье орган заиграет. Как ты считаешь, Дерень?

— Немного далековато, проводов не хватит. Да и локомобиль слабенький, — пытался не очень убедительно защищаться Дерень.

Но Затора поддержал майора и тем самым решил исход дела:

— Должен заиграть, если людям нужно. Мы, поляки, должны здесь держаться друг за друга. Вместе обжить эти земли, возродить здесь польский дух.

— Слышал, Дерень? — добавил Таманский, обрадованный поддержкой замполита.

— Так точно, товарищ майор, заиграет.

Ксендз поднял бокал. Встал.

— Пан майор, я хотел бы поднять этот тост за то, что Польша спустя века возвратилась на свои исконные земли. Мы снова здесь, в Поморье, как во времена князя Мешко, как во времена Болеслава Кривоустого. За вас, пан майор, и за ваших солдат…

Четвертая рота подпоручика Сильницкого размещалась дальше всех, к югу от штаба батальона, в имении Гробля. Поля, лежащие по обеим сторонам дороги, были почти все вспаханы, а прямо в деревне бойцы засыпали глубокие противотанковые рвы. Как имение Гробля, так и деревня того же названия были значительно большими, чем Гурное и Дембина. Но Гробля была сильно разрушена. Здесь прошли жестокие бои. И между тем оказалось, что Гробля наиболее многолюдная из всех деревень, которые они объехали. Подпоручика Сильницкого, молодого, щупленького офицера, они разыскали возле канала, разделившего деревню на две части. Его солдаты, вместе с советскими воинами, наводили мост. Они заканчивали уже кладку, ставили временные деревянные перила. Когда Таманский со своей группой подъехал ближе, подпоручик Сильницкий разговаривал с советским капитаном…