Пора жить

— Даже если я тебе не нужна, чувствую, что нравлюсь. Хочешь, возьми меня прямо здесь, сейчас! Я никогда в жизни не пожалею об этом!

Она покосилась на спящую примадонну и с какой-то лихорадочной одержимостью продолжала:

— Ты их нарочно напоил, да? Чтобы мы были одни? Ведь, правда? Скажи? — она вся горела и требовала от него ответа.

Он посмотрел в ее глаза, хрипло ответил:

— Да, — наклонился, нашел ее губы, не в силах больше сдерживаться, долго и жадно целовал их.

Она потянулась к нему, обняла, но он оторвал девушку от себя, грубовато прижал к стене, стараясь спрятать растущее возбуждение.

— Послушай меня, девочка! Не дай мне сделать это!

Он отдышался, потом встал и вышел в коридор. Саня направилась следом.

— Почему? Тебе не будет со мною плохо! — она доверчиво прижалась к нему.

Владимиру уже удалось справиться с собою. Он взял ее за плечи, повернул к себе и грозным шепотом уточнил:

— Ты сама понимаешь, что сейчас мне предлагаешь?!

— Понимаю, — ответила она тихо.

— А потом всю жизнь будешь меня ненавидеть!

— Я понимаю, что ты красивый и взрослый дурак, — обреченно произнесла Санька и вернулась в купе.

«Я это и сам знаю», — сердито подумал он. Закурил, стараясь окончательно успокоиться.

В Санкт-Петербурге

Утром поезд прибыл в Санкт-Петербург. А еще через три дня майор авиации Симаков на две недели раньше положенного срока вернулся из отпуска в свою часть, где, к большому удивлению сослуживцев, долгое время оставался замкнутым и неразговорчивым.

А Саня жила в прекрасном Петербурге в квартире Наталии Андреевны, которая всю неделю не переставала вытирать на глазах слезы радости. Наталия Андреевна оказалась интеллигентной доброй толстушкой. Она обожала своего сына, бразильские сериалы и песочное пирожное.

Первые дни, проведенные в городе, были суетливыми и бестолковыми. Симакова, как большая наседка, бросалась от Сани к Владимиру, не отпускала их от себя ни на шаг, кормила до тяжести в желудке и по нескольку раз заставляла пересказывать историю их знакомства.

Владимир был спокойным и непринужденным. А может, ему просто хорошо удавалось это изображать? Санька же, с первой минуты полюбив душевную Наталию Андреевну, чувствовала себя не совсем свободно. Она не могла равнодушно смотреть на Владимира, терялась от его шутливых замечаний, а во время общего разговора просто умирала от напряжения и старания казаться естественной. На второй день за вечерним чаем Симаков, понимающий ее состояние, сообщил, что завтра улетает в часть. Наталия Андреевна уронила бокал на пол, а у Сани остановилось сердце. Ночью в своей комнате она облила слезами подушку и с беспощадной иронией твердила:

— Вот и прекрасно! Какая чудесная развязка!

Проводив Владимира, Саня решила сразу найти себе работу. Но Симакова категорично заявила:

— Нет, Сашенька. Пока отдыхай и готовься к поступлению в институт, — она достала из секретера старинную шкатулку, разложила перед изумленной девушкой золотые монеты, браслеты, кольца, серьги, пояснила: — Сестра моя перед Багдадом переправила мне все свои фамильные драгоценности и деньги, — старушка хитро подмигнула Сане. — Я ведь не зря была женой генерала, все рубли в доллары перевела. Так что, Сашенька, ты у нас барышня видная, и приданое мы имеем! — она, гордо подбоченясь, повела плечами. Потом прижала к себе девушку, грустно заметив: — Что же мой Володенька так быстро улетел? И ничего-то толком не объяснил!

Саня тихо повторила:

— Толком не объяснил…

В Петербург пришло бабье лето. Вечерами было сыро и свежо, но дни стояли тихие и теплые. Красные листья кленов, плавно кружась, опускались в воду, медленно плыли по Неве. В воздухе летала, искрясь на солнце, тонкая паутина, сорванная ветерком с карнизов домов. Саня из окна следила за движением воды в Неве, слушала Наталию Андреевну. Та по телефону разговаривала с сыном.

— Сашенька? Да, рядом стоит. Хочешь с ней поговорить?

Щеки девушки стали пунцовыми, она опустила взгляд, чтобы не показать своей радости.

Голос Владимира был настолько теплым и ласковым, что у нее перехватило дыхание.

— Как ты поживаешь, Сашенька? Я по тебе скучаю даже больше, чем по маминым пирожкам с грибами. Не обижайтесь, что редко вам звоню. Можно я тебя попрошу написать мне письмо. Может, получив от тебя весточку, я смогу спокойно заснуть…

Письмо Владимиру она написала. Учтиво поблагодарив за внимание к себе, в трех строчках сообщила, что поступила в юридический институт, а погода в Петербурге стоит прекрасная. В конце письма, как это принято, не стала напоминать, что ждет ответа, просто пожелала больших успехов на службе.

Владимир улыбнулся, прочитав ее строчки, но не бросил письмо в ящик стола, где хранил корреспонденцию, а аккуратно свернул и положил листочек в нагрудный карман.

«Значит, ты поступила в институт, моя красавица, — подумал он. — А мне что делать? Получать табели с твоей успеваемостью? Ах, Саша! Ты так далеко, но так крепко держишь меня! Сама не знаешь, что со мной натворила. Двадцать девять лет жил спокойно, и вот тебе — здравствуйте! Откуда ты взялась на мою голову?»