Пора жить

— Я тебе дам, заболел! Еще чего выдумал! Взялся за гуж… Ты же первым согласие дал на этот концерт!

— Дурак был… Вер, честное слово, у меня трясучка во всем теле, потрогай меня.

— Миша, соберись, чего как ребенок-то?!

Во дворе залаяла собака. Вера вышла во двор. Через минуту в дом вошли Василий с Муратом и Валерой.

— Чего-то, Вась, ты весь серый, — с сочувствием сказала Вера. — Ничем не отравился? Вчера бабы у магазина говорили, что баночными консервами уже несколько человек потравились.

Василий отмахнулся.

— Ничем я не отравился, — он покашлял неловко, вытащил из-за пазухи полулитровую бутылку.

— Дома Наталья не дала выпить, говорит, пьяным будешь, опозоришься как-нибудь. А у меня от страха зуб на зуб не попадает.

Во дворе опять забрехал пес, и тут же в избу вошла продавщица Татьяна.

— Я так и думала, что вы перед концертом у вас, Верунь, соберетесь. Она деловито достала из пакета бутылку коньяка и лимон с конфетами.

— Вот. Позавчера коньяк завезли армянский, — она бросила быстрый взгляд на бутылку водки, сказала: — Эту дрянь уберите, от нее одна дурость в башке. Мишь, неси рюмочки. Перед концертом нужно коньяк с лимоном выпить. Тогда настроение будет приподнятым и игривым. А вам того и нужно.

Вера собрала на стол. Коньяк раззадорил кровь. Было уже не страшно. Когда позвонила Катерина и сказала, что пора в клуб, они пошли решительно и твердо.

Женщины задержались. Убрали со стола, выпили чая.

— Ну, пора и нам отправляться, — весело сказала Татьяна.

— Я, наверное, дома останусь…

— С чего это?

— Да у меня и платья парадного на мой размер теперешний нет, и чувствую я себя не очень.

— Да брось ты, — перебила Таня. — Никто там на тебя смотреть не будет. Сегодня все взгляды устремятся, сама знаешь куда! — она весело захохотала. — Сейчас чего скажу, упадешь со стула. Агрономовская жена, Клавдия, ходила вчера к Карасю. Бинокль у него попросила на один вечер!

— Зачем ей бинокль?

— Ну, ты, правда, деревня! Хозяйство твоего мужа и остальных хорошенько рассмотреть. Она ведь слепота куриная, очки ее видела? Как у совы из мультика про Винни-Пуха. А раз за билеты деньги отвалила, так уж она по полной программе свое возьмет, ты уж поверь, это такая жмотиха. Не удивлюсь, если она и потрогать пожелает… Ну, шучу я. Собирайся. Хоть нам и держат там места, да наши дуры как повалят, усядутся и фиг встанут. Торопись давай.

15

— А наш праздничный вечер закончим оригинальным жанром! — громко и радостно объявила со сцены заведующая клубом. — Впервые в Заречье мужской стриптиз!

В клубе поднялся невообразимый шум с топаньем ногами, свистом, смехом и приветственными криками. Заведущая, стараясь перекричать людей, требовала тишины минуты две. Наконец, не выдержав, подошла к микрофону и громко заявила: — Да замолчите уже, дураки стоеросовые! Хотите, чтоб номер отменили? Постыдились бы. В зале, кроме руководства, еще и пресса сидит. Что они о нас подумают?

— Дык, что подумают, — сказал громко с места старик Лопухов. — Подумают, разъедрит твою Матрену, как эти зареченские кудряво живут, и клуб, спасибо тебе, Лексей Федорович за заботу, — он обернулся к председателю. — Какой отстроили, да ишшо представление дают! Бабки-то наши, гляньте-ка, все до единой примаршировали. Даже Оладушкина Евдокия, которая помирала, отложила это дело на срок неопределенный. Дык, оно и понятно, в раю такое кино не покажут. Она ить лет сорок, поди, как мужа схоронила, имеет полное женское право насладиться всем этим богатством перед уходом из нашего бренного мира. Я, Евдокия, на твоей стороне, — он поднял руки над головой. Все обернулись к Оладушкиной. Та обидчиво плюнула в сторону старика Лопухова, не обращая внимания на смехи, стала говорить с соседкой.

В зале наконец успокоились. В помещение потух свет, сцена мягко осветилась с обеих сторон. Заиграла музыка. С правой кулисы один за другим вышли на сцену Валера, за ним Михаил, потом Василий, замыкал ряд Мурат с широкой улыбкой на лице. Лица Михаила с Василием были серыми, Валера привычно и ненатурально морщил рот.

С каждой минутой их танца зал заводился все больше. Михаил, до предела напряженный на выходе, вдруг расслабился, бросив взгляд на друга, подмигнул ему и увидел, что Вася тоже отошел от ступора. А дальше, самим на удивление, все пошло как по маслу. Был задор, кураж. Все громко хлопали. Вот полетели в стороны по очереди рубашки, после них быстрым движением и брюки, пошитые на специальных липучках. Они встали в шеренгу. Зрители затихли до полной тишины, и с последними аккордами под дробь ударника, начиная с Валеры, в зал полетели, как вымпелы победителей, плавки…

Через секунду предприимчивая жена Василия, Наталья, стоявшая у электрощитка, вырубила свет во всем клубе и, светя фонариком, дала возможность артистам уйти впотьмах со сцены и одеться. А в зале десятки телефонных фонариков, пересекаясь лучами, дополняли хохот и рукоплескания публики. Вот на этом кадре и остановим повествование нашего правдивого рассказа.

Послесловие