Поражение Федры

Процессия шла вразброд. Отставшие попытались поспеть за остальными, но махнули на это рукой и шагали вразвалочку, переговариваясь друг с другом, будто не царя в путешествие провожали, а так, прогуляться вышли.

– Если Тесей хочет этот сброд сделать достойными горожанами, то работы у него невпроворот, – заметила я Кассандре.

– А я слышала, что он хочет сделать Афины государством, равным Криту, – ответила она.

– Где ты это слышала? Кто тебе это сказал? – поспешно перефразировала я.

О своем многострадальном муже Кассандра обычно не говорила, но обожала потчевать нас историями о своих любовных похождениях с влиятельными людьми.

В этот раз она лишь выгнула бровь:

– Да вот слышала.

Приставать с расспросами я не стала. Толку давить на нее нет – она вообще замолчит.

Я вновь обратила взгляд к окну и увидела пробиравшуюся сквозь толпу критскую принцессу. Похоже, яркое солнце ее ничуть не тревожило. В отличие от нее, другие щурились и моргали. Эта деталь кольнула меня. Я тоже могу безболезненно смотреть на солнце. Фамильная черта? Если так, то она унаследована от нашего общего деда по материнской линии. Как быть тогда с моим недостатком веры в богов или отсутствием таковой? Я покачала головой и устремила взор на принцессу.

Мы молча наблюдали за тем, как афинский принц пробил себе путь к ней, растолкав всех плечами и мало заботясь о тех, кого оттолкнул. Жаль, я не слышала их разговора. Она подняла на него взгляд и улыбнулась. Он, откинув голову, громко расхохотался. В моих глазах он выглядел шутом, паяцем.

– Интересно, она хранит под подушкой его локон? – голос Кассандры сочился ядом.

– Она замужем за царем, – напомнила я мягко. – Да и какое тебе дело?

Служанка нахмурилась и промолчала.

– Чем Андрос занят сегодня? – поинтересовалась я.

При упоминании мужа лицо Кассандры привычно скривилось.

– Навещает мать, – коротко отозвалась она и упала в кресло.

Почему она вызвала у меня столь сильное желание ее уязвить? На меня так повлияли кровные узы? Или вид принцессы, такой красивой и беззащитной? Ипполит навис над ней, и я напряглась, заметив, что она тоже слегка подалась к нему и слушала его, приоткрыв губы.

– Когда мы покинем Афины? – неожиданно спросила Агнета.

Я удивленно взглянула на нее. Ей несвойственно ни влезать в разговор, ни критиковать меня, пусть даже полунамеком. В первую нашу встречу она была еще совсем ребенком, закутанным в слишком жаркие одежды для нашего теплого климата. Ясон привез ее как сувенир с дальнего севера – так далеко еще, наверное, никто не забирался. Тогда я впервые поняла, что мой муж вовсе не герой, каковым считается. Я просила его перед толпой мной же собранных людей и несколькими жрецами, чтобы девочка стала моей личной служанкой, и Ясон не нашел возможным мне отказать. Агнета считала меня доброй, но, будь я хоть чуточку добрее, к сегодняшнему дню отпустила бы ее на волю, собрала бы в обратный путь к семье, которую она не видела больше десяти лет. Однако благодарность сделала ее превосходной служанкой.

– В свое время. К чему спешка? – отозвалась я.

Агнета хмыкнула.

– Атмосфера напряженная, нехорошая. Пахнет бедой. Я это чувствую.

Я рассмеялась.

– Так ты что у нас теперь, прорицательница? Обычная атмосфера.

– Царь уезжает, оставляя за главного мальчишку. Всем не по себе, – возразила она.

– Радуйся, что я тебя не секу, – укоротила я ее спокойным тоном, предостерегая от дальнейших пререканий.

Следующие слова Агнета произнесла себе под нос. И все же я их услышала.

– Вы тоже чувствуете это. Потому и не уезжаете. Вам нравится хаос.

Я нахмурилась и сделала вид, что ничего не слышала. В конце концов, в ее словах есть толика правды. Я вновь устремила взгляд на принца Афин и принцессу Крита. Между ними что-то есть? Непонятно.

* * *

Ночью, тесно кутаясь в свою накидку, я опять направилась в покои Федры. Агнета, к счастью, не высовывала носа из наших комнат. Она в безопасности. Если же Кассандре вздумается прогуляться в такую ночь, как эта, то она идиотка.

Федра была готова к моему приходу. Она сама распахнула для меня дверь. Как и в прошлый раз, мы расположились за столом напротив друг друга, и она налила нам обеим вина. Первый осторожный глоток я сделала лишь после того, как Федра сама пригубила напиток. Вино не было отравлено, но отдавало рыбьей чешуей, поэтому я отставила свой кубок.

– Придворные болтают, что у вас с Ипполитом интрижка. – Слова слетали с языка со скоростью, которой славятся критские прыгуны через быков. – Это правда? Богам это будет не по нраву. – Я махнула рукой в сторону самодельного алтаря, занимавшего полстола, будто на полу для него места не нашлось.

Федра густо покраснела – такой румянец свойственен лишь нежной коже юных девушек. О ее вспыхнувшую грудь, наверное, можно греть руки. Даже завидно стало. Давненько я не краснела.

Я ждала ее ответа, но она ответила вопросом на вопрос:

– Это правда, что ты убила собственных детей?