Стражник покачал головой и снова всхлипнул.
– Когда я наклонился к ней с кубком, она схватила меч. Я думал, она вонзит его в меня, но… – Он провел пальцем по своему горлу – кошмарный жест при данных обстоятельствах.
О скольком он умолчал, интересно? Не связана ли потеря его здравомыслия с тем, что он не удержал при себе руки? Федра находилась на последнем сроке беременности и была убийцей, но при этом оставалась женщиной. В любом случае правда мне была не нужна. Достаточно и того, что он позволил ей добраться до меча. К исходу дня его казнят, плачь он тут – не плачь.
Я повернулся к принцессе и посмотрел на ее застывшее печальное лицо. На глаза навернулись слезы, но я сдержал их. Фантазии о счастливой семье в моем сельском доме растворились в залившей простыни крови. Воплощение их в жизнь было столь близко и столь далеко.
Впрочем, долго упиваться горем я себе не позволил. Глубоко вздохнул и обратился к стражнику:
– Позови Тесея.
– Но… – он запнулся, не зная, как возразить: «у Тесея траур», «Тесей – царь», «Тесей несправедлив и жесток, я боюсь к нему приближаться». Не один посланник был убит разгневанным правителем.
– Позови Тесея, – повторил я, и он поспешил скрыться с моих глаз. Должно быть, понял по тону, что со мной ему грозит б
Новость прямо-таки омолодила его. Он вошел чуть ли не прогулочной походкой.
– Что у нас здесь, Трифон? Похоже, колдуньей она все-таки не была.
– Да, господин, – тихо отозвался я. – И похоже, что они – Федра и Ипполит – оставили нас, чтобы искать правосудия в суде богов, а не человека.
– Не человека, – задумчиво протянул Тесей и осторожно, чтобы не коснуться принцессы, обошел кровать. – Отлично. Я не хотел марать руки, а теперь и не должен.
Мне на это нечего было ответить, и я склонил голову.
– Нам нужно преподнести это народу должным образом, – произнес я после недолгого молчания. В голове уже роились идеи. – Я бы предложил сообщить сказителям, что богиня Афродита закляла Федру соблазнить вашего сына. Когда у нее это не вышло, принцесса обвинила Ипполита в надругательстве. Не выдержав мук совести, она наложила на себя руки.
Тесей выглядел удивленным. На мгновение я совсем забыл, что мы с ним пока еще не на одной стороне.
– Защита царя – моя работа, – повинился я. – Привычка выше меня. Я слишком стар, чтобы изжить ее.
Тесей кивнул.
– Разумный план. Почему Афродита?
– Ваш сын поклялся отречься от женского рода и служить одной только Артемиде. Произошедшее очень похоже на действия разгневанной и ревнивой богини.
Царь качнул головой:
– Пусть будет так. Пока же нужно отослать ее тело на Крит.
– Ни в коем случае, господин, – возразил я и указал на живот Федры. – Одно это тянет на объявление войны.
Еще один согласный кивок.
– Я тебя понял. Хорошо. Мы захороним ее в Афинах. На Крит отправлю гонцов. Они скажут, что она была любима. Полагаю, в каком-то роде это даже правда. Хоть на мгновение.
Он это серьезно, осознал я потрясенно.
– Да, господин. На очень короткое мгновение.
Тесей засмеялся.
– Ах, Трифон. Ты, к сожалению, человек своего времени. Мне пора взяться за дела. Грядет война, ты в курсе?
– Война? – встревожился я. Мои информаторы об этом молчат. – Из-за чего? Из-за женщины?
– Из-за женщины. Из-за торгового пути. Из-за драгоценного металла или куска ткани. Без разницы, из-за чего. Может, она и не при моей жизни будет, но я чувствую в воздухе перемены. В Греции чересчур много царей и слишком большое число мужей, алчущих власти и славы. Вскоре все обострится, а Афины – маленькое и слабое царство. Я собираюсь сделать его сильнее, хотя пока за неимением наследника мне некому его оставить.
Он развернулся и ушел, не поникший, как раньше, а расправив плечи и чеканя шаг. Я задержался на несколько секунд возле мертвого тела Федры. Но она унесла свои секреты в могилу, и я хмуро последовал за царем.
Ночной хор