Поражение Федры

Я клонился назад, инстинктивно пытаясь отодвинуться от Тесея, не сходя при этом с места. Мы смотрели друг на друга: царь и его подданный, безумец и разумный человек. Его глаза блестели, и я свои на секунду отвел, не в силах терпеть этот ненормальный взгляд.

– Мой господин, – произнес я, – вы царь и вправе устанавливать какую угодно систему. Это ваша прерогатива, нравится вам это или нет. Но, прошу вас, не думайте, что я служил советником вашему отцу лишь только ради наживы. Я тоже радею за Афины.

Тесей фыркнул, но отступил от меня и, поникнув, поплелся к кровати. На царском языке: разговор окончен. Но у меня остался последний вопрос.

– Что насчет Федры, господин? Я могу пообещать ей легкую смерть?

– Можешь, – тяжело обронил он. – Но сначала пусть родит. Я не желаю пока видеть ребенка, тем не менее он станет моим наследником. Я назначу ему наставника. Скажи ей, что я хорошо о нем позабочусь.

Я кивнул и вышел из комнаты. Мое сердце пело, но выражение лица было бесстрастнее некуда. Федра не согласится отдать ребенка, но матери каждый день теряют еще не рожденных детей, о чем я без колебаний и сообщу царю. Что важнее, теперь я также могу сообщить двору, что принцесса приняла яд и ее тело отправлено на Крит или выброшено в море. Придумаю, что сказать. Меня распирало от радостного волнения. На какое-то время придется спрятать Федру от чужих глаз, но где мой дом, никто не знает. Пошлю слуг подготовить комнаты для своей племянницы и ее будущего ребенка. Покои Федры в моем доме будут куда приятнее и комфортнее ее нынешних. Еще столько всего предстоит сделать!

Федра

Все мертвы.

Мои оковы ослабили, чтобы я могла сесть в постели, но лучше бы не утруждались.

Все, кто был мне дорог, мертвы. Брат убит. Сестра убита. Никакой бог не унес ее в свои чертоги. Она не живет на Олимпе. Она мертва.

Я попыталась приложить ладонь к животу – этот жест утешал меня последние восемь месяцев, – но не дотянулась. Опустила взгляд и не увидела привычных выпирающих ножек толкающегося дитя… Ипполит мертв. Его сын умер вместе с ним или просто спит? Я задвигалась, чтобы расшевелить ребенка, но движения сковывали короткие цепи.

Убийство Ипполита стоило того? Если Тесей испытывает хоть толику боли, что чувствую я, то да, стоило. Оно того стоило. Больше не нужно ждать кары богов. Я сама позаботилась об отмщении.

Я обдумала предложение Медеи. Полагаю, она сама понимала, что оно неприемлемо. Отдать свое дитя чудовищу Тесею? Да я лучше выкину его в море. А если это девочка? В Афинском дворце она никогда не будет в безопасности, особенно если рядом не будет матери, способной ее защитить. И на что будет похожа моя собственная жизнь, когда я буду мыкаться по свету, подобно Медее? Меня никто не пожелает принять из страха, что в припадке безумия я убью и их сыновей. А пока я буду скитаться, что будет с моим ребенком? Ребенком, которого я по-прежнему не ощущаю.

Я не могла двигать руками и ногами. Не нашла в себе сил сесть и оглядеться. И все же никогда еще я не чувствовала себя сильнее. Я знала, как поступить. Я должна защитить свое дитя во что бы то ни стало.

Трифон

После разговора с Тесеем я вернулся к себе и вызвал соратников, чтобы принять необходимые меры. С легким сердцем я тихонько напевал себе под нос. Лето было длинным, жарким и душным, но впереди ждала прохладная пора. Провести зиму в доме на природе – что может быть лучше? Рядом с домом есть маленькая оливковая роща, можно отжимать свое масло. И я знаю, где достать лучшие вина.

Я предавался приятнейшим мыслям, когда ко мне ворвался молодой мужчина. Он не постучал, и я вскочил на ноги.

– Ты? – узнал я его. – Но кто тогда охраняет принцессу Федру?

Я смотрел на него, видел влажные красные пятна на его одежде, все понимал и не хотел понимать. В покои принцессы я мчался, громко понося охранника. А там сразу осознал: слишком поздно. Это понял бы даже полностью оторванный от действительности человек.

Федра лежала на постели с перерезанным горлом, ее руки всё еще сковывали цепи. Кровь пропитала простыни. Большой живот свесился на одну сторону. Сейчас я видел то, что не замечал раньше: какими худенькими и костлявыми стали ее руки и ноги. Нос резко выделялся на осунувшемся лице. Она приехала в Афины юной девушкой, с по-детски пухлым личиком, а оставила нас истощенной женщиной.

На одно безрассудное мгновение мне захотелось броситься на кровать, разрыдаться и молить Федру о прощении. Я подвел ее. Использовал как пешку, и что? Тесей по-прежнему намерен стать отцом демократии, а он на добрых тридцать лет моложе меня. Я же дряхлый, ни на что не годный старик.

– Кто это сделал? – повернулся я к стражнику.

Он отшатнулся от меня, хотя мог скрутить как малого ребенка. Похоже, у него нервное потрясение.

– Она сама, – ответил он и начал всхлипывать.

– Она прикована к постели. Приди в себя, идиот.

– Принцесса попросила меня подать ей вина, – сказал стражник между рыданиями.

С кровати на пол сыпались керамические осколки – маленький водопад, посверкивающий на свету.

– Она же не кубком лишила себя жизни? – потрясенно спросил я.