Поразительное на каждом шагу

Я кивнула, решив, что барышня, живущая здесь, должно быть куртизанка высокого уровня, и кто попало увидеться с ней не мог.

Вскоре старуха вместе с двумя молодыми служанками принесли вина и еды, и после этого они удалились прочь. Я и тринадцатый брат приступили к трапезе.

После пары чарок мы разговорились. Мы беседовали о незначительных случаях, что произошли во дворце, и старинных и сегодняшних забавных историях, о бескрайней пустыне Гоби, и моросящем дожде в Цзяннане, о поэзии, о горах и реках, о древних и нынешних мудрецах. И в конце концов выяснили, что нам обоим нравятся Цзи Кан и Жуань Цзи[67]. И, сошедшись характерами, очень жалели, что не познакомились раньше. Я очень сильно была взволнована из-за этого.

Идеи и культура Китая развивалась на протяжении нескольких тысяч лет. И в конфуцианском воззрении китайцев сложилось три непоколебимых правила, подобных незыблемой сети. При помощи политики и культуры человек неизменно оказывался скованным императорской властью, лишаясь своего индивидуализма. Однако родившийся в неспокойное время Цзи Кан неожиданно приятно удивлял. Он был подобен вспышке молнии в тёмном небе, короткой, но яркой и красивой. Он оставил потомству известное произведение «Разрыв отношений с Шань Цзюйюанем», где разъяснил основные принципы человеческого равенства. Его «не кипяток[68], а храбрость противостоять сложившимся порядкам и конфуцианству» утверждала, что конфуцианские ритуалы были созданы лишь группой верующих людей, и всем поголовно не обязательно им следователь. У каждого человека своё понятие о счастье, каждый имеет право достигать его так, как ему хочется. Можно сказать, что Цзи Кан по-современному мыслил о равенстве, свободе и индивидуализме.

И хотя я давно знала, что тринадцатый брат был незаурядным человеком, однако и подумать не могла, что он почитает Цзи Кана, особенно учитывая, что он из царствующего дома и находился на вершине пирамиды господствующего класса. Это было так неожиданно и радостно, что в древнем обществе нашёлся человек, способный понять мой образ мышления, что я была вне себя от восторга. И, не удержавшись, я начала всё больше и больше рассуждать. Но и тринадцатый брат тоже подумать не мог, что в этом веке, когда конфуцианская культура имело широкое распространение, он встретит женщину способную рассуждать о подобном, когда даже мужчины не осмеливались делать подобное. И в равной степени удивляясь, восхищаясь и радуясь, он говорил всё более свободно и легко.

В конце концов, я взяла чарку и сказала:

– На самом деле есть ещё одна причина, почему мне так нравится Цзи Кан.

Он, пологая, что я опять выскажу ещё какую-нибудь интересную мысль, стал внимательно меня слушать. Я, немного прищурив глаза, по-настоящему улыбнулась:

– Хотя в древней истории Китая очень много красавцев мужчин, подобно Сун Юю, Пан Аню[69] и подобным им, но все они были слишком женственными. Однако Цзи Кан отличается, он был мужественным и здоровым, подобно высокой ели под золотистыми лучами.

Закончив говорить, я не могла сдержать восхищённого вздоха, предаваясь мечтам об идеале. Тринадцатый внимательно слушал меня, а затем, когда я закончила говорить, долго не мог найти слов, глядя на моё выражение лица. Наконец он вздохнул:

– Действительно он был выдающимся!

На самом деле вначале я подружилась с тринадцатым принцем, лишь для того, чтобы осуществить своё эгоистичное желание. В конце концов, для всех я являлась человеком восьмого господина, а старшая сестра была его второй супругой. А согласно истории в борьбе за престол одержали победу именно четвёртый и тринадцатый братья. Я, несмотря на то, что не могла изменить события, которые должны были произойти, прилагала максимум усилий, чтобы оставить своим близким лазейку. Но сейчас я не могла не признать, что я и тринадцатый брат были родственными душами. В конце концов, только что мы же признали, что все люди равны от рождения? Признали, что даже сын неба не имеет права требовать, чтобы все люди исполняли его желания? Хотя тринадцатый брат всего лишь уважал Цзи Кана, он все же ставил под сомнения некоторые аспекты культурной системы. Одно уже это вызывало восхищение.

Даже в подобное древнее время вчера я смогла найти родственную душу. Я предавалась радостным воспоминаниям об этом, когда служанка за занавеской воскликнула:

– Барышня, господин бэйлэ приказал, чтобы вы пришли к нему.

Услышав это, я забеспокоилась и поспешно встала. Приведя себя надлежащим образом, я торопливо поспешила к старшему дворцовому евнуху, что ждал меня снаружи.

Стоило только мне подойти к кабинету, как Ли Фу толчком открыл дверь передо мной, и я вошла внутрь. Сам он остался снаружи. Вслед за этим дверь с хлопком закрылась. Я изо всех сил старалась сохранить хладнокровие, но моё сердце начинало стучать всё сильнее.