Порча

Между нами не было не то, что разговоров, даже намеков о смерти не было. Вера по-прежнему держалась ровно. Голова у нее была ясная, взгляд осознанный. Заботы были простые и насущные. Что купить? Что сварить? Спал я настороженно. По ночам, пробуждался, посматривал на нее. Часто приходилось превозмогать себя. То одеяло сползет, то отекшая нога свиснет с постели. Но я не отчаивался, верил, что все обойдется.

Как-то, придя с работы и увидев, что сына нет дома, спросил:

– Алеша у одноклассницы?

– Нет, у него теперь другая!.. – Вера интригующе помолчала и добавила, расставляя точки над i. – Здесь недалеко живет.

– А та где? – от удивления я разинул варежку, не зная, как квалифицировать неожиданную новость.

– К другой теперь ходит! – Вера посмотрела на меня, будто ладони распахнула: глухой, мол, что ли? Потом доверительно поведала: – Вика. Родители оставили ей двухкомнатную квартиру. Она ее сдает, а сама снимает однокомнатную. – Я понимал, что Вера поверяла мне недавние откровения сына. – Там встречаются. Квартира ухоженная, говорит.

Так сложилось в нашей семье, что сыновья делились сокровенными темами больше с матерью, чем со мной. Меня это вполне устраивало, тем более что Вера почти обо всем мне потом рассказывала.

– Что за девушка? Нравится ему?

– Говорит, нравится.

– Неужели парень за ум взялся? Может, женится, наконец? Перестанет по вахтам ездить, – увлекшись, я размечтался: – А вдруг у него родится ребенок, раньше, чем у старшего? Представляешь? Что тогда будет? – Вера тотчас остепенила меня:

– Опять картинки рисует!

После этого разговора, я зачем-то зашел в Алешину комнату и случайно увидел на диване неосторожно оставленную расписку. Судя по документу, не подруга, а наш сын арендовал и расплачивался с хозяйкой за квартиру. Вере про расписку я ничего не сказал, а сына на следующий день решил повоспитывать.

– Алеша, ты вот уходишь постоянно из дома. Отдаешь себе отчет, что творишь? Я для чего вызвал тебя с вахты? Мама умирает, а ему хоть бы что!

– Она не умирает.

– Алеша, она умирает, – жестокие слова эти я произнес наотмашь, чтобы только урезонить сына. Про себя же, и мысли о смерти не допускал.

– Папа, что ты такое говоришь? Нельзя же так, – сын упрекал меня за бесцеремонность.

– А как ты поступаешь, так разве можно? Тебе как будто все равно, в каком она состоянии, – после этого разговора Алеша несколько дней свою новую подругу не навещал.

Когда церковные свечи у меня закончились, я попросил сына съездить за ними в церковь. Предварительно позвонил тете Зое, попросил, чтобы приняли его там: он никого еще не знает. Общаясь по Интернету с виртуальными собеседниками, сын выдавал себя за приверженца старообрядческой православной веры. Он был окрещен не в купели, а в озере, и носил «наш» крестик (без образа распятого Христа), однако никогда не молился и в церкви ни разу не был. Возвратившись, сын делился впечатлениями:

– Представляешь, там так здорово! Тетя Зоя показала все. Пол паркетный! Ковры на полу, лавки лакированные! Иконы! Красиво! Здоровая такая люстра под куполом!

– Это паникадило.

– В нем свечи зажигают?

– Да. Тебя теперь знают. Ходи туда, не забывай! – Вера слушала этот наш разговор, и я чувствовал, что она довольна сыном. Алеша записался в воскресную школу. Но организация уроков по разным причинам усложнялась: то снежные заносы, то наставница заболела. И сын вскоре охладел к церковным делам.

В молодости земные интересы сильнее духовных, а очередь за последним днем жизни кажется бесконечной! Пока мы молодые и трава пахнет зеленью, мысли о смерти жужжат изредка. Отогнать охота, как комара. Промежуток между тем и этим исчезает в круговерти дел. А когда наступает пора и вопрос: «А что же там?.. Неужели пустота?» – настигает живущего с муторной неизбежностью, каждый отвечает по-своему. Порой говорят: «скорей бы уж…», но большинство цепляются за жизнь.

В пятницу Алеша весь вечер подолгу разговаривал по телефону. Потом стал собираться куда-то. Мы обычно не спрашивали у него, куда он уходит. Посматриваю молчком. Он заметил.

– Пап, я схожу к Вике, помочь просит, двери надо установить?

– Алеша, лапшу на уши не вешай. И про двери мне не говори. Если хочешь с ней встречаться, приведи сюда, познакомь с нами. Нам надо увидеть, чтобы знать, кто она.

– Хорошая девушка. Она стесняется сюда прийти.

– Что, и эта у тебя такая же скромная? Деньги снова проматываешь на нее? Приведи обязательно.

– Ладно, приведу, – отмахнулся сын.

– Утром чтобы был дома! Понял?

– Понял… – но ни на утро, ни в обед сын домой не явился.

С утра я сходил в магазин за продуктами. Затем приготовил завтрак и настроился лечить Верин желудок, присев на табурет. Вера неожиданно попросила:

– Правая нога отекла сильно, ничего не чувствует, посмотри, – я отогнул одеяло, пересел на угол тахты. Затем снял шерстяной носок, положил голень себе на колени. Стопы у Веры были не красивые: пальцы короткие, растопыренные. Она не таила этот недостаток своей внешности. Бывало, в шутку подсмеивалась надо мной, демонстративно приставляя свои босые ноги к моим.