Порядочная женщина

– Моррисон! – взревел Уильям, устремившись к рубке.

– Быстро ко мне! – крикнула Альва, оттянув детей от борта в центр палубы.

Они инстинктивно присели и схватились за ближайший трос.

Через мгновение яхта резко развернулась, едва не протаранив левый борт теплохода, потом раздался глухой удар, треск дерева и чей-то крик.

– Оставайтесь на месте, – велела Альва детям и подошла к ограждению, чтобы посмотреть назад.

Она почувствовала, как яхта замедлила ход. В кильватере показались обломки того, что раньше, скорее всего, было гребной лодкой. За них с трудом цеплялась какая-то женщина. В нескольких ярдах от женщины виднелась еще одна фигура, которая уже почти скрылась под водой.

– Остановите яхту! – закричала Альва Моррисону. – Разверните ее!

Члены экипажа тоже собрались у бортика. И хотя яхта шла медленно, Моррисон даже не пытался ее развернуть. Тем временем женщина скрылась под водой. Другой человек тоже исчез из виду.

Альва побежала к рубке.

– Господи, да почему же вы ничего не делаете?

– В этом нет смысла, – пожал плечами Моррисон. – Пока мы развернемся, они либо выплывут к берегу, либо утонут.

– Уже утонули, – сказал матрос, появившийся в дверном проеме. – Нигде не видать.

Уильям и капитан переглянулись. В рубке повисла напряженная тишина, только низко гудел мотор.

– Идем вперед, – проговорил капитан Моррисон.

Уильям никак не отреагировал.

Моррисон добавил:

– Поверьте мне.

– Да, – кивнул Уильям. – Хорошо. Идем вперед.

– Как только прибудем в Ньюпорт, я отправлю телеграмму Депью.

– Уильям, но мы не можем… – вмешалась Альва.

– Это вас не касается, – перебил он. – Позаботьтесь о детях.

К счастью, дети ничего не видели. Взяв Консуэло за руку, Альва сообщила им:

– Мы врезались в лодку, на ней было два человека. Помолитесь за них.

На следующий день вышла статья о мужчине, который арендовал лодку, чтобы покататься по реке в сопровождении спутницы, оказавшейся его служанкой. Писали, как лодку «разрезало надвое», как мужчина безуспешно пытался ухватиться за ватерштаги «Альвы», как женщину отшвырнуло в сторону, как ей удалось уцепиться об обломок лодки, но удержаться не получилось. Оба утонули. Команду «Альвы» обвиняли в том, что они не бросили тонущим спасательные круги. Было ли обвинение справедливым, Альва не знала.

В статье написали, что яхта принадлежит Уильяму К. Вандербильту, однако не уточнили, находился ли на борту он сам или кто-либо из прочих Вандербильтов.

Альва ненавидела эту недоговоренность.

И одновременно была за нее благодарна.

Не в силах примирить злость с чувством благодарности, Альва с головой погрузилась в отделку Мраморного дома. Она подбирала точное место для каждого ковра, предмета мебели, гобелена, картины, скульптуры, лампы, вазона и любой безделушки; она выбирала драпировку штор и высоту травы на газоне, который спускался от ступенек задней веранды к синеве воды («только не думай о воде»). Она продумала в деталях лужайку, деревья и цветы – в лучах летнего солнца они выглядели идиллически. Она критически осмотрела детей: Гарольд, восьмилетний озорник, был всеобщим любимцем; у Вилли, которому уже почти исполнилось четырнадцать, над губой пробивались первые русые усики, он обожал лошадей и был гордым хозяином двух кобылок, которых часто пускал вперегонки; и, наконец, пятнадцатилетняя Консуэло, тоненькая, как тростинка, с каскадом пышных волос, которую всегда можно было найти на диване с книжкой на коленях. Она все время сутулилась, даже когда ходила…

С этим нужно разобраться…

Доктор прописал ей для укрепления мышц живота и выработки правильной осанки два часа в день носить специальный металлический корсет: один ремешок на талии, один – на голове.

– Я знаю, что тебе неудобно, – твердила Альва, застегивая пряжку на голове дочери. – Но это только на месяц. Может быть, чуть-чуть дольше. Однажды ты меня за это поблагодаришь.

В ответ на ее слова на лице дочери появлялись лишь злость и обида. Ах, это нежное дитя… Как она выживет в жестоком мире? Ей придется закалиться для собственной пользы.