Порядочная женщина

Лондон, 12 сентября 1891 года

Альва, моя смелая и честная подруга!

Наверное, я должна оплакивать наши с тобой судьбы, но я смеюсь! Вспомни, как мы были когда-то уверены в себе, убеждены, будто точно знаем, что делаем, и что наши поступки непременно приведут нас к спокойной и благополучной жизни. Как ты думаешь, то было проклятие юности или ее благословение?

Мне очень жаль, что в твоей жизни появилась такая проблема. Конечно, себя мне жаль больше, потому что у тебя хотя бы есть деньги, которые, в случае чего, могут защитить от жизненных штормов. Я же промокну до ниточки.

Не драматизирую ли я? Да, пожалуй, драматизирую. На самом деле я ведь устроилась неплохо – иметь друзей в высших кругах весьма выгодно.

Тебе стоит подумать о том, чтобы завести новых друзей. Или получать побольше пользы от старых.

Когда расписание твоей зимней поездки будет готово, вышли мне экземпляр – подумаем, где сможем повидаться. Хочешь, снова организую тебе прием при дворе? Хотя, с другой стороны, я бы больше хотела провести время с тобой наедине. Приезжай в Тандраги – будем сидеть перед камином и пить глинтвейн, чтобы согреться и забыть о том, что мы больше не упрямые самоуверенные девицы, планирующие выгодно выйти замуж и получать от жизни одни удовольствия.

А пока остаюсь

преданная тебе,

леди Си

Глава 3

Когда Альва с семейством вернулась в Нью-Йорк после того, как они провели зиму в Италии, кучер на пристани встретил их с известием, что неделю назад умер Билл, старший сын Корнеля и Элис. На мгновение все застыли в ужасе. Потом Уильям произнес:

– Как это случилось?

– Брюшной тиф, сэр.

Консуэло расплакалась.

– Тиф? Кто-нибудь еще заболел? – ужаснулась Альва.

– Нет, мэм. Он вернулся из Йеля уже больным.

Уильям недоумевал:

– Но… тиф же лечится. Почему, черт возьми, он умер?

На это у Эрика ответа не было.

– Значит, мы пропустили похороны? – спросила Альва.

– Боюсь, что так.

– Вези нас сразу к брату домой, – приказал Уильям.

В карете Альва села между Вилли и Гарольдом, обняв мальчиков и устремив взгляд на Консуэло, точно это поможет ей защитить своих детей лучше, чем Элис – Билла или маленькую дочь.

Радость от поездки, наполнявшая ее, растворилась в сострадании. Пока она любовалась на старшего сына, как он бежит через Марсово поле и замирает, раскинув от радости руки, перед Эйфелевой башней, Элис умоляла докторов сделать хоть что-нибудь – сбить температуру, уменьшить боль, прекратить рвоту и кровотечение из кишечника, вылечить ее ребенка, ради всего святого! Почему он не поправился? От тифа уже почти никто не умирает – в особенности те, кто имеет возможность получить лучшее лечение! В особенности крепкие молодые люди. В особенности те из них, кто вот-вот должен примкнуть к рядам самых влиятельных людей в мире.

Пока в Тандраги Альва и ее любимая подруга сидели в креслах с подголовниками перед ревущим в камине пламенем, пьянея от смеха и вина, Элис сидела у кровати сына, смотрела на его порозовевшее от лихорадки лицо и думала о том, что, если она потеряет его, как потеряла любимую дочь, у нее больше не будет причин или сил улыбаться.

Корнелю и его жене, которым судьба подарила все блага, какие только можно себе представить, пришлось похоронить уже второго ребенка. Альва не стала бы оскорблять их вопросами, почему же они продолжают верить в Бога, несмотря на то, как он обходится с ними и их детьми. Она бы никогда не поставила под сомнение их веру, однако никак не могла понять, как им удается ее сохранить.

На протяжении нескольких недель в газетах много и пространно писали о несостоявшихся перспективах и пышных похоронах бедного юноши, а также о мужчинах семьи Вандербильт и их деньгах в целом. Из-за повышенного внимания к фамилии Альва с Уильямом получали письма следующего содержания: