Порядочная женщина

– Тише, тише, – сказала Альва, выбирая нежнейшую бриошь с икрой. – Зато теперь мы можем насладиться вот этим.

Затем Альва насладилась еще одной булочкой, и третьей для ровного счета. Ей нравилось, когда всего именно столько, сколько нужно.

Зал клуба «Колония» был заполнен лишь наполовину, когда собрание началось. Присутствовавших дам Альва не знала, но почти все они были ее ровесницами. Китти принадлежала числу горстки представительниц молодого поколения.

Первая из выступавших, миссис Мэри Эллен или что-то вроде, говорила так тихо, что, прислушиваясь к «преимуществам права голоса… бедные, без каких-либо средств… демократические…», Альва невольно наклонялась в сторону трибуны и едва не выпала из своего кресла на даму, сидевшую впереди.

Следующим оратором была миссис Обри или Одри, которая монотонно читала по бумажке о том, что «каждый человек, волей Бога пришедший в этот мир, в эту страну щедрости и изобилия, теперь, когда наступают благоприятные времена, должен получить право голоса в управлении этой страной, и я говорю обо всех белых женщинах, но не об индейских женщинах, которые этого не заслуживают, потому что совершают преступления против правительства США. Я также считаю, что негритянки недостойны этого права, поскольку негритянки уступают в своем развитии даже мужчинам своей расы…».

– Но это не так! – прервала ее Альва.

– Тише! – шикнула на нее сидевшая рядом дама.

– Она ошибается. Негритянки так же интеллигентны, как мы с вами!

Удивленная таким поведением, миссис Обри или Одри помолчала, а потом снова опустила взгляд в свой конспект, пальцем нашла место, на котором остановилась, и продолжила вещать. Это длилось семнадцать бесконечных минут (Альва засекла по часам), в течение которых некоторые дамы, поначалу согласно кивавшие, стали просто-напросто клевать носом.

Выступили еще три женщины – все они лучше разбирались в вопросе, но ни одна из них не горела идеей. Когда все закончилось, Альва узнала не больше, чем знала в начале вечера.

Направляясь к выходу, она поблагодарила Китти и из вежливости (девочка ведь так старалась) сказала:

– Это было очень мило.

– Значит, вы придете снова? – обрадовалась та.

– К сожалению, я уезжаю на лето в Англию. Но желаю вам удачи в этом предприятии.

– Встречи продолжатся осенью. Я могу рассчитывать на вас?

– Милая моя, ваша настойчивость достойна восхищения. Но если вы вместе с остальными участницами этой организации не направите свои силы на саму программу, к вам в лучшем случае будут приходить одни и те же люди. Все, что здесь говорили сегодня, известно уже пятьдесят лет.

– Но наша цель – просвещать…

– Вдохновлять, – поправила Альва. – Вы должны вдохновлять. Вы должны сделать так, чтобы у ваших ровесниц появился повод пропустить игру в бридж или урок фортепиано. Найдите хотя бы одну активистку – кого-нибудь вроде этой англичанки Кристабель Панкхерст, которую без конца арестовывают. Организуйте поход на клуб «Метрополитен» в Вашингтоне – там вы наверняка найдете больше конгрессменов, чем в палате. Рисуйте плакаты. Пишите письма. Делайте что-нибудь!

Китти улыбнулась так же вежливо, как Альва улыбалась минуту назад.

– Мы подумаем об этом. Спасибо за совет.

– Знаете, для интеллигентной женщины вы не особенно благоразумны.

По дороге домой Альва думала уже совсем о другом. Они с Оливером собирались провести вечер за картами и коктейлями в компании своего новенького сделанного на заказ фонографа Эдисона и стопки записей регтаймов. Этот новый аппарат давал такой хороший звук, что казалось, будто оркестр играет прямо в комнате.

Когда Альва вошла в гостиную, Оливер готовил коктейли, заглядывая в книгу «Как смешивать напитки». Из проигрывателя доносились звуки банджо Весса Оссмана.

– Как прошло собрание? – поинтересовался он.

– Если бы они придерживались программы, которую я вижу сейчас перед собой, это пошло бы им на пользу.

Оливер протянул ей коктейль с ромом, который они в шутку называли «Никербокер», и поднял свой бокал со словами:

– Такая программа пошла бы на пользу любому.

– Кажется, у меня несварение, – пожаловался Оливер одним вечером в начале мая.

Они только приехали в Брукхолт, свою резиденцию на Лонг-Айленде. На ужин поели холодного цыпленка, потом выпили по рюмочке перед сном и уже собирались ложиться спать.

Оливер надел халат.

– Пойду прогуляюсь по дому.