Порядок вещей

«Вот мы и встретились. И наша неслучайная встреча вроде бы позади. Но впечатление такое, словно она продолжается, продолжая собой все предыдущие встречи. Мы вспоминали друзей, тех, кого не сумеем, вроде бы, повстречать, но это было продолжением наших встреч с ними. Даже если бы мы и не вспоминали о них, все равно это было бы продолжением наших встреч. Нас не станет, но когда-нибудь кто-то где-то с кем-то встретится, и это будет продолжением нашей встречи, кто бы, где бы, когда бы, с кем бы ни встретился. Наша встреча длится и длится. Нас не было, а встреча происходила. Поэтому она вне времени. И если отбросить время, останется встреча. Поэтому она вне пространства. И если отбросить пространство, останется встреча. Поэтому она вне кого бы то ни было. И если отбросить всех, останется встреча. Что же это такое, встреча, если она не зависит ни от времени, ни от пространства, ни от субъекта в пространстве? Я могу только сказать, что это было всегда, и мы есть именно потому, что это было и есть, и мы будем всегда, благодаря встрече. Я могу только сказать, что встреча внезапна именно потому, что длится вечно, и длится вечно, как если бы ее не было. Но она есть, и она длится, и я могу говорить о ней».

Глава вторая. Лабиринт

23. Компьютер и смерть

Гостиная в доме Виталия. Сумерки. Ничего не происходит. Если и происходит что-то, то только не здесь. В соседнем доме, например, хватает кто-то графин со стола и бьет им кого-то по голове. Или выносит из квартиры чемодан барахла, не заперев при этом дверь. Потому что он вор. Мало ли что может произойти? Здесь, сейчас, ничего такого не происходит. Хотя я тоже, можно сказать, покидаю квартиру.

Загрузка сайта завершена. На экране загорается надпись: «attention!» – «внимание!» Возникает заставка: гибрид вокзала и ресторана – огромный зал в череде таких же залов. Одна стена глухая, другая – сплошное стекло, но мутное, сквозь которое ничего не видно. У глухой стены бесконечно долгая стойка бара. Множество столиков, пластиковые кресла. В креслах – люди, между столиками – официанты.

Внимание привлекает фигурка одного из сидящих в зале людей. Кликаю мышкой по пятнышку лица. Масштаб изображения увеличивается.

Это Виталий. Выглядит, как персонаж компьютерной игры, но сходство очевидно. «Картинка» оживает. Виталий поднимается из-за стола и идет к бармену. Тот подает ему коробку. Из мониторных колонок доносится голос:

– Ваш шоколад, сэр.

Виталий возвращается за стол, открывает коробку. Видно толстую плитку шоколада, разделенную по диагонали на два прямоугольных треугольника. (Впервые вижу шоколад в коробке!) Треугольники соединены между собой шоколадной перемычкой.

Виталий ломает перемычку, один треугольник кладет обратно в коробку, другой начинает жевать, откусывая понемногу, но не проглатывая, а позволяя шоколаду полностью раствориться во рту.

Включается сирена. Люди вскакивают со своих мест и как-то сосредоточенно, как будто только этого и ждали, устремляются к выходу. Виталий растерянно озирается по сторонам.

Мимо спешит человек в черном смокинге. Бросив короткий взгляд, останавливается. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно над чем-то размышляет, затем резко разворачивается и бежит к выходу.

В зале уже никого нет. Остается последовать его примеру.

Снаружи парк. Деревьев нет. Одни кусты. Местами кусты аккуратно подрезаны, словно этим занялись недавно и бросили.

24. Мертвый монах

...

Еврипид (ок. 480 до н. э. – 406 до н. э.) Из трагедии «Ипполит»:

«Если бы мне укрыться в кручах скалистых,

Если бы мне со стаей птиц оперенных

Легкою птицей взвиться по воле бога!»

Не мешок, не валун – это был мертвый монах. Сергей наклонился, чтобы поднять с земли лежавший рядом с телом меч. Стер пыль с клинка и увидел руническую надпись, выгравированную над изображением хищной птицы. Точно такой же меч он видел в руках у девушки.

Бездумно коснулся пальцами рун. От пальцев по краю лезвия тонкими струйками побежали язычки голубоватого пламени. В следующее мгновение меч вспыхнул, как факел, и Сергей в ужасе выпустил его из рук.

Падающий меч не коснулся травы. Девичьи пальцы, возникшие, казалось, прямо из воздуха, сомкнулись на его рукояти. Вокруг меча заклубился зеленоватый туман. Клочья тумана стекались в стеклянную полость, по форме напоминающую обнаженное девичье тело. По мере заполнения емкости внутри нее разгорелось розовое свечение. Завершилось все это яркой вспышкой. Свет погас, и Сергей увидел девушку, из плоти и крови.

– Помоги мне снять с него одежду, – сказала она. – Соберись. У нас очень мало времени.

Сергей приподнял мертвого монаха за ноги.

Пергаментный свиток, извлеченный из сумки монаха, был перехвачен посредине черно-серо-синей лентой.