Порядок вещей

– Потому что сегодня погибнет Северное Крыло. Потому что Гледис либо тоже погибнет, либо станет другой. Нас некому будет защитить, мой мальчик.

– Ты говорил, что воины Северного Крыла непобедимы.

– Это так. Но дань крови они берут без доспехов. Таков Обычай. Гледис устроила ловушку, из которой нет выхода. Ларс собрал северян. Пришли воины Востока и Запада. Даже южане пожаловали. Некоторые из них впервые увидят, как выглядит кровь на снегу. – Ты говорил, что я увижу Волшебника Севера, как когда-то его увидел ты. Ты говорил, что в этом моя судьба. У меня больше нет судьбы?

– Моей судьбой было знать, твоей будет – помнить. Я расскажу тебе все, что знаю. Для этого мы и должны уйти. Туда, где нас никто не знает. Так поступил когда-то Проводник Юга, так поступили Проводники Востока и Запада. Настал наш черед.

28. Лабиринт

Земля уходит из-под ног бегущих людей. Толпу как будто ножом отрезало. Часть толпы проваливается в пропасть. Остальные бегут обратно.

Виталий прижимается спиной к стене. Протискивается немного вперед и сворачивает в переулок, миновав который, оказывается на соседней улице, столь же запруженной людьми и автомобилями. На противоположной стороне улицы падает пятиэтажный дом. Слышны крики ужаса.

«Уж не землетрясение ли это? Или война, а? – теряюсь в догадках я. – Но где же подземные толчки? Или взрывы?.. И на извержение вулкана не похоже: здания проваливаются под землю сами собой, как игрушки, которые кто-то за нитки дергает».

Виталий бежит переулками, хотя все предпочитают главные улицы. Он прав: только так можно выбраться из города. Главное, придерживаться избранного направления. Ветер, судя по всему, не меняется. Если и не по солнцу, то можно ориентироваться по облакам.

Вскоре впереди начинает маячить оперный театр. То есть это я думаю, что он оперный, потому что он очень похож на оперный театр города Одессы.

Виталий вбегает в фойе. Над входом в зрительный зал в тот же миг начинает сыпаться штукатурка.

Дверь направо открыта. Виталий сворачивает туда и оказывается в комнате, где по стенам змеятся трещины и срываются на пол картины в массивных, золоченых рамах. Над головой звенит на прощанье подвесками большая, хрустальная люстра. Виталий не останавливается, продолжает бег.

Очередная комната. Вдогонку вкатывается облако пыли. Дверь налево открыта. Там, что-то рушится. Впечатление такое, словно падает гора красных кафельных плиток…

Но что это?! Просторный зал. За треугольными столиками сидят солидные люди в черных смокингах. Выглядят так, словно собрались здесь на корпоративную вечеринку. На столиках фрукты, бокалы с шампанским. Три лакея в белом разливают вино. Появление Виталия вызывает у них шок. Все застывают на своих местах, как заколдованные.

Стараясь держаться невозмутимо, Виталий пересекает зал и оказывается перед тремя белыми филенчатыми дверями. Тянет ручку средней на себя. Дверь не поддается. Пытается открыть соседнюю. С тем же результатом. Третья дверь тоже на запоре.

На каждой двери имеется глазок, как на тюремной камере. Виталий заглядывает по центру.

Тускло освещенная комната. Широкая кровать. На краю сидит мужчина в черном костюме. Перед ним три женщины в вечерних туалетах. Женщины раздеваются. Одна из них, уже совсем голая, начинает раздевать его. Она пьяно хохочет, когда мужчина привлекает ее к себе одной рукой, а другой обхватывает грудь.

Два молодчика в черном оттаскивают Виталий от двери. На руках у них черные перчатки.

– Ну и свинство! – говорит Виталий.

Охранники начинают срывать с него одежду.

«Могут ведь, и пришить, гады, – думаю я. – Любопытно. Не станут же они использовать его с той же целью, с какой используют женщин? Не должны. Не такой уж он лакомый кусочек… Так и есть, не подходит…»

Кто-то делает знак рукой. Это мужчина в черном смокинге, которого мы видели в самом начале.

«Ну и ну! Значит, все они были в курсе предстоящей катастрофы?»

Одежда Виталия остается на полу. Полностью обнаженным, придерживая с двух сторон, охранники выводят его из зала.

29. Вертолет

– Я опять «на пне»! – воскликнул Доронин, спугнув мой сон.

Уже играют? – удивился я. После завтрака прилег на минутку и задремал.

– Ну-ну, давай, – сказал Искандер тоном, который свидетельствовал о проигрыше.

– Будете еще играть? – спросила Ольга.

Кирьяныч заклеил почтовый конверт.

– Написал, что приедешь в Ё-бург? – спросил его Курда.

– Написал, что в тайге сижу. Чо еще писать?

Я сел за стол, снял с гвоздя ножницы. Гвоздь был вбит по другую сторону от окна. С моей стороны из щели меж бревен торчал вбитый березовый клин, на котором висело круглое зеркало в железной оправе. Глядя на свое отражение, стал ровнять ножницами бороду и услышал шум вертолета:

– Вертолет, слышите?

Кто-то выбежал наружу и закричал:

– Летит!

Зря он это сделал. Сергей, к примеру, громко закряхтел, пытаясь стянуть веревкой спальник.

– Помож! – попросил он Доронина. – Веревка коротка…

Я надел куртку и в растерянности огляделся по сторонам. Заметил блокнот. Сунул блокнот в боковой карман куртки и вышел за дверь. По тропинке догнал Доронина.