Порядок вещей

Виталий выглядел, как живой, как будто только что уснул.

В армии я стоял как-то у гроба полковника. В почетном карауле. Любопытно, что накануне вечером в том же зале были танцы, где я играл вещи BEATLES, DEEP PURPLE, CCR и так далее. Проходит каких-нибудь десять часов, и на месте танцующей молодежи уже стоит гроб с полковником, окруженный скорбящими родственниками, а я вместо электрогитары сжимаю в руках карабин Симонова и гадаю, когда придет смена. Абсурд, одним словом. Чтобы как-то скоротать время, я стал прикидывать в уме, какие краски надо смешать, чтобы получить на холсте цвет лица полковника: желтовато-серый, землистый, отталкивающий.

Так вот, в лице Виталийа ничего этого не было. Не чувствовалось, что он умер.

Старушка (в морге была одна служащая) поддерживала тело за ноги. Странно что? Я не прилагал особых усилий. Просунул правую руку под поясницу, левую завел под лопатки, приподнял и перенес в гроб. Позвал Олега, и вдвоем мы отнесли гроб в автобус.

Теперь самое странное. От автобуса к дому гроб несли четверо. Но тяжесть удвоилась. Поначалу я не обратил на это внимание. Но когда на кладбище гроб подняли на плечи шесть человек, я очень удивился. Пока несли гроб к могиле, я думал, у меня плечо отвалится. Весил он где-то килограмм сто пятьдесят, не меньше.

– То есть тело становилось с каждым часом тяжелее?

– В том-то и дело. Я не шучу.

– Это понятно.

– Да, и последнее. Когда могильщики опускали гроб в яму, в небе пролетал пассажирский самолет. Вот так. – Смольников показал, каким курсом шел самолет. – Стало темно. Словно тень самолета накрыла все кладбище. Пахнуло холодом, влагой. Налетел порыв ветра. Это длилось недолго, пару секунд, затем опять стало солнечно.

– Ты с кем-нибудь говорил об этом?

– Чтобы решили, что я рехнулся?

– В котором часу это было?

– Где-то около четырех, я думаю. Может быть в начале пятого…

– Заколдованный час.

– ?

– Четыре часа пополудни. В древности считалось, что после шестнадцати наступает время чудес.

– Не знал, что ты веришь в мистику.

– Это не вера. Кстати, на подлете к городу вспомнил один случай. Как мы купались ночью под луной. Помнишь? В канун поступления в институт.

– Ты имеешь в виду наш сговор?

– Получается, если бы не рок-н-ролл, жизнь каждого из нас сложилась бы иначе. Виталий, возможно, остался бы жить. Сергей не пропал бы без вести…

– Странно… Я тоже об этом думал. Здесь, на кладбище.

– Я хотел поступать в Новосибирск, на биофак.

– А я собирался в Питер. В мореходку. Правда, штурманом все равно бы не стал. Из-за зрения.

– У Сергея был выбор: то ли медиком стать, то ли актером.

– А Виталий подавал документы в «политех». И я уговорил его забрать их оттуда, чтобы он поступал с нами.

– Все решили, что следует действовать иррационально. Спутать карты судьбы.

– Теперь расплачиваемся за это.

22. Гамбринус

...

Детская считалка на выбывание:

«Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана: «Буду резать, буду бить.

С кем останусь – дружить?»

Под сводами «Гамбринуса» царил полумрак.

Внешне ничего не изменилось. Казалось, только вчера мы были здесь вместе. Вкус пива огорчил: «Что это? Можно, конечно, назвать настоем из целебных трав. Можно назвать горным медом. Если понятия не иметь, что такое настой или мед. Но, пивом! Нет, пивом это никак не назовешь!»

– Незадолго до того, как лечь в больницу, Виталий был здесь и написал стихотворение… – Юра раскрыл блокнот, и я увидел заложенную между страниц салфетку. – Вот… «Для света гаснущих звезд место в глазах старика. Дешево покупают отказ, дорого оплачивают согласие – с самим собой. В копеечку обходится запоздалый ремонт мостов. Так же больно сшивать края кровоточащих ран. Линии татуировок превратили в линии жизни, для обозначения дат используют кресты. Риск потерять всё равно равен нулю, потому что всё давно уже потеряно…».

– Сергей говорил, что лучшие люди уходят первыми, чтобы унести песни, которые этот мир не заслуживает.

– Помню.

Вкус пива улучшился.

– Мы, четверо, как бусинки на нитке, – заметил Юрий. – Нас всегда будет четверо. Даже если никого из нас не останется.

– Понижение градуса повышает пафос, – ответил я.

– У меня сломался термометр. Но могу засечь по часам.

Юра посмотрел на часы.

– Во сколько у вас «саундчек»? – вспомнил я о предстоящем концерте.

– К сожалению, мне пора. Вот ключ. Отнесешь вещи. Трюмо в прихожей и зеркало в гостиной завешены полотенцами. Можешь их снять… Компьютер подключен к сети, можешь зайти на сайт: www.romislokus.com. Только на концерт не опаздывай. В 19:00.

– Сумма – десять. Помню.

Мы покинули погребок. Смольников пошел в одну сторону, я – в другую.