Порножовщина

— Я не знаю, как много стоит тебе рассказать прежде, чем мы найдем ее. Я сопротивлялся правде, когда впервые услышал.

— Я тоже, — тихо говорит Хью.

— Кто-нибудь, кто угодно, черт возьми, объяснит, что происходит? — рычу я.

Эшли складывает руки под своими великолепными, но теперь печально прикрытыми грудями.

— Что-то случилось с вашим подразделением на торжественном ужине. Ты был заперт внутри ножа восемьдесят лет. И прежде чем ты спросишь: да, мы выиграли войну. Нет, на самом деле ты никого не спасал. И, да, то самое оружие, от которого ты хотел спасти мир, было создано. Кроме того, по-видимому, я выбрала единственный предмет из всего набора, для обратного превращения которого не требуется секс. Итак, даже в мире столовых приборов мне не везет в любви.

— Что-нибудь из этого реально? — я снова сгибаюсь пополам и на этот раз опускаюсь на колени. Волна тошноты захлестывает меня, но я не позволяю ей победить.

— Мы должны уложить его в постель, — говорит Джек.

Эшли втискивается под мою руку, как будто может выдержать мой вес. Я выпрямляюсь, но позволяю себе удовольствие прижаться к ней.

— Ну да, конечно, давай засунем его окровавленное тело под мое белоснежное пуховое одеяло. Все равно спальня моей мечты сейчас выглядит так же хреново, как и офис.

Мерседес берет меня под другую руку.

— Мы все уберем. Все мы. Мы в этой каше варимся вместе. Верно, Хью?

Я оглядываюсь на Хью, когда женщина обращается к нему. Он пристально наблюдает за мной, выражение его лица трудно расшифровать.

— Это ад? — спрашиваю я.

— Нет, — тихо говорит он. — В чем-то здесь намного лучше, в чем-то хуже.

Слишком измученный, чтобы пытаться разобраться в его умозаключении, я позволяю Эшли и Мерседес отвести меня по коридору в спальню. У меня болят раны так, как я не помню, когда болели в последний раз. Один из моих пальцев все еще сломан. Возможно ли, что я теряю способность к исцелению?

Эшли встает передо мной и, не спрашивая разрешения, начинает развязывать мой галстук.

— Давай снимем с него эту одежду и смоем кровь прежде, чем уложим его в мою постель. Мерседес, тебе будет комфортно или ты хочешь, чтобы я попросила Шерил помочь мне?

После паузы Мерседес говорит:

— Раз уж Хью смотрел на тебя, когда ты была полуголой, полагаю, мне позволено помочь раздеть его друга.

— Я все слышу, — говорит Хью из-за двери.

— Так и планировалось, — бросает Мерседес в ответ.

Они обмениваются улыбками, которые меня смущают.

— Я справлюсь с этим сама, — говорит Эшли со смешком, прежде чем встретиться со мной взглядом. Выражение ее лица смягчается. — Я знаю, тебе не очень-то все это нравится, но, пожалуйста, не пытайся меня убить. Все, что я собираюсь сделать, это немного привести тебя в порядок.

Я вздрагиваю.

— Ты в безопасности.

Мысль о том, что она будет мыть меня, заставляет мой пульс биться быстрее, но, к сожалению, это только усиливает боль в голове.

— Все в порядке, Мерседес, — говорит Эшли.

— Уверена? — спрашивает она.

— Уверена, — передразнивает Хью игриво.

Эшли снимает с меня ботинки, брюки, пиджак и рубашку, оставляя стоять в одних трусах. Она уходит, но быстро возвращается с прохладной влажной тканью, которой проводит по моему лицу, шее и рукам. Я молча позволяю ей это.

Почему?

Может быть, потому, что я изо всех сил пытаюсь поверить в то, что это происходит на самом деле?

Или, может, потому, что ее прикосновение вызывает то же влечение, что и внешний вид?

Я все еще молчу, когда она укладывает меня на кровать и укрывает белым мягким облаком.

— Эшли, — хриплю я.

— Да? — она нависает над кроватью.

Я чувствую тяжесть, давящую на меня, и изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми.

— Не дай им убить меня во сне.

Ее маленькая ручка сжимает мою.

— Отдыхай и исцеляйся. Ты в безопасности. Обещаю.

Я поддаюсь притяжению бессознательности, цепляясь за слова, которые ждал услышать всю свою жизнь.

Глава четвертая

‡

Эшли

У меня не хватает духу отпустить руку Рэя даже после того, как он закрывает глаза. Сказать, что я в шоке, было бы преуменьшением. Жестокость сцены, свидетелем которой я только что стала, только сейчас начинает доходить до меня.

Моя мать — одна из самых сильных людей, которых я когда-либо встречала, и я благодарна за все советы, которые она давала мне на протяжении многих лет. Я сбилась со счета, сколько раз она говорила мне держать себя в руках во время кризисной ситуации… страх и слезы — роскошь, которую позволяешь себе только после. Это не просто слова. Это ее жизнь.

Она начала свою карьеру в качестве врача скорой помощи, чтобы оплатить учебу. Позже она работала медсестрой в отделении неотложной помощи, продолжая получать образование. Теперь она обладатель высокого титула — доктор медицинских наук, но за прошедшие годы в ней мало что изменилось.

Единственный человек, не восхищающийся ей, — это мой тупоголовый брат-близнец, который уехал в Калифорнию в погоне за славой. Мы получаем от него весточку только если ему нужны деньги. Забавно, как два человека могут делить утробу матери и детство, но по итогу оказаться такими разными.