Порножовщина

Мне грустно представлять, какое зло могло не просто создать этих людей, но и бессердечно стереть их, когда они были сочтены бесполезными. Каждая жизнь имеет ценность и за нее стоит бороться.

— Я не спрашиваю вас о его характере. Я спрашиваю, что, по вашему мнению, ему нужно с медицинской точки зрения.

— Я не знаю, — отвечает Хью. — Но что бы ни случилось, важно поддерживать биение его сердца. Мы исцеляемся, и делаем это быстро, но только в том случае, если мы еще живы.

Все это так же ошеломляюще, как и завораживающе.

— Как морская звезда.

— Быстрее, — добавляет Джек.

— Морские огурцы могут регенерировать кишечник и кишечную нервную систему, — я смотрю на Рэя и ахаю. — Он белый, как мои простыни. Он умирает?

Его рука в моей все еще теплая. Я протягиваю другую руку, чтобы коснуться его лба — все еще горячего.

— Хью может мимикрировать под любой фон, к которому прикоснется, — жизнерадостно говорит Мерседес. — Как осьминог.

Как осьминог.

Час назад я бы не поверила, что такое возможно, но теперь я уже вообще не понимаю, во что верить.

— Инъекция коктейля из многоклеточных морских существ?

Джек неловко пожимает плечами.

— Мы были не совсем в той ситуации, когда разрешено задавать много вопросов.

Следует тяжелое молчание. Затрудненное дыхание Рэя учащается. Его тело начинает трястись с головы до ног, и я никогда не чувствовала себя более беспомощной. Я наклоняюсь и тихо говорю ему на ухо.

— Не смей сдаваться, Рэй. Ты разрушил мой офис. Твоя задница должна быть рядом, чтобы помочь мне все починить. Я не потеряю из-за этого свой депозит.

Рэй не просыпается, но его губы слегка подергиваются, как будто он слышит меня и доволен этим.

— Твоя мама здесь! — объявляет Шерил.

Я неохотно выпрямляюсь и встаю. Скорость, с которой глаза моей матери обегают комнату, — единственный признак того, что залитый кровью офис, мимо которого она только что проходила, возымел на нее свое действие.

Я первая, кого она оценивает. Обрадованная тем, что я выгляжу невредимой, она быстро осматривает остальных. Ее глаза слегка расширяются, когда она, кажется, отмечает отсутствие травм под окровавленной одеждой.

Я бросаюсь к маме и спешно обнимаю. Мама отвечает мне взаимностью, но я могу с уверенностью сказать, что она уже в режиме врача скорой помощи.

Без колебаний я сообщаю ей о симптомах Рэя.

Окинув всех в комнате последним долгим взглядом, она обращает свое внимание на Рэя.

— Как долго он в таком состоянии?

— Примерно тридцать минут, — отвечаю я.

Я знаю взгляд, который она бросает в меня. Моя мать не имеет дела с приблизительными оценками. Ей нужна подробная и точная информация.

— Это вызвано употреблением наркотиков? — она спрашивает.

— Мы так считаем, — я прикусываю нижнюю губу. — Но есть смягчающие обстоятельства, о которых ты должна знать.

Она ставит свою большую медицинскую сумку на край кровати рядом с рукой Рэя и наклоняется ближе, чтобы изучить его бледную кожу. Цвет его руки меняется, чтобы соответствовать принту на ее сумке.

— Эшли Энн, с чем я здесь имею дело?

О, черт, она назвала меня по имени и отчеству. Я делаю глубокий вдох и тараторю:

— Он суперсолдат Второй Мировой войны, которого правительство пыталось стереть с лица земли, когда война закончилась, превратив в столовое серебро. Он третий, кто вернулся в человеческий облик. Мы считаем, что выброс дофамина и тестостерона — то, что инициирует трансформацию у других двух мужчин. Рэй, похоже, вернулся сам, но, возможно, из-за чего-то, что ему дали прямо перед попыткой уничтожить.

Мама пронзает меня взглядом.

Я никогда не лгала ей, даже не была одной из тех девочек, что любят фантазировать ради веселья.

— Остальные? — говорит она.

— Ты знаешь Шерил, — говорю я, затаив дыхание.

— Привет, Шерил, — говорит моя мама так, словно это самая нормальная ситуация в мире.

— Привет, мама Эшли, — говорит Шерил. Она берет Джека за руку. — Это мой… мы… Это Джек.

— Я Мерседес, — радостно щебечет девушка. — А это Хью. Мы помолвлены. Он был вилкой. Он до сих пор иногда вилка. Это… сложно.

Моя мать медленно кивает.

— Я понимаю.

Мерседес продолжает:

— Джек был ложкой.

— Вы все суперсолдаты?

Я вздрагиваю, поскольку Мерседес, кажется, не слышит сарказма в тоне моей матери.

Она отвечает в порыве эмоций:

— Суперсолдат? Я? — Мерседес смеется. — Было бы славно. Нет, мы с Шерил всего лишь женщины, которые обнаружили, как вернуть этих мужчин.

Мама хмурится.

— И как это?

Улыбка Мерседес становится шире.

— Давайте просто скажем, что это требует глубокого изучения столового серебра.

Маме не смешно. Однако в моем офисе достаточно разрушений, чтобы она была готова выслушивать бредни тех, кого считает психически неуравновешенным, достаточно долго, чтобы узнать, что произошло. Я видела, как она использовала ту же технику в отделении неотложной помощи.

Ее внимание возвращается ко мне, и ее брови приподнимаются с характерным выражением лица, которое говорит мне, что у нас с ней будет долгий и серьезный разговор, как только она сможет остаться со мной наедине.

Я чувствую необходимость пояснить и поднимаю обе руки в мольбе, чтобы она мне поверила.