Порочестер или Контрвиртуал

Теперь-то я знаю, почему Лена так легко приняла эту идею. Из-за меня. Именно я был для неё необходимой частью всего плана, его смыслом. Но тогда я ещё не понимал этого — и злился на своих друзей, которые от нечего делать тащат меня, нормального человека, в какую-то сомнительную авантюру. «И Лена туда же, — с досадой думал я. — Куда только делся её здравый смысл. Этот-то креативщик ещё и не то выдумает».

Но, как это обычно бывает, яд жажды перемен и приключений уже потихоньку начал проникать в мои поры. И я сам не заметил, как то, что первоначально выглядело бредом, утопией, несбыточной мечтой, стало казаться вполне естественным — а потом и единственно возможным…

Землю оформили в собственность на нас с Порочестером в равных долях — на бумаге мы так и встали друг рядом с дружкой: Майоров Вячеслав Ильич и Границкий Андрей Викторович. Это я. Помнится, когда заполняли документы, Порочестер пришёл в бурное восхищение:

— Надо же, какое у Вас красивое имя, дружище! И зачем Вам приспичило такой дурацкий никнейм брать?..

— Чтобы фанатки на сувениры не растащили, — отшутился я, но, признаться, так и не смог заставить себя называть Порочестера как-то по-другому. Зато Лена от всей этой неожиданно рухнувшей на неё натуральности была в полном восторге — и с тех пор чуть ли ни каждый день придумывала для наших ФИО новые уменьшительно-ласкательные модификации.

Что меня почти не раздражало.

Кстати, о никнеймах. Забыл сказать, что квасная патриотка аcidophileen (она же Елена Нечаева) и агрессивный сионист Мистер Порочестер так никогда и не помирились в виртуальной реальности. Зачем? Так, как есть, им было гораздо интереснее. У каждого из них сколотилась своя маленькая партия, для которой имя лидера было знаменем борьбы за правое дело, — и иногда, по вечерам, когда весь чай был уже выпит, а спать ещё не хотелось, мои друзья, усевшись рядышком, сталкивали их стенка на стенку — так, ради хохмы. Стоило видеть, как весело они повизгивали, как горели их глаза, когда они, лихорадочно стуча клавишами и толкая друг друга в бок, выдумывали для Златоперья всё новые и новые провокации!.. Я в этих играх не участвовал, но и не препятствовал им — понаблюдать за происходящим на форуме иногда было забавно. Особенно в те минуты, когда меня начинала одолевать тоска. А она тогда одолевала меня чуть ли не каждый день.

Но всё по порядку.

* * *

«Пробную неделю», как назвали её мои азартные друзья, запустили в начале февраля — нарочно в самый морозище, чтобы, по выражению Порочестера, «всё было как по-настоящему». Правда, он немножечко слукавил — взял под это дело отпуск. Елена пошла у него на поводу и тоже расчистила себе «неделю икс», что было нетрудно — об эту пору у неё клиенты и так бывали редко. На дороге гололедица, солнце бьёт в глаза… — кто в такую даль попрётся даже ради массажа?.. Пешком разве…

В первые два-три дня всё было замечательно: здоровый отдых на природе, бодрящий режим, шашлычки, дивные заснеженные пейзажи, вечерами — уютные посиделки за круглым столом… На четвёртый день мы с Порочестером начали уставать от постоянной беготни с коромыслами и махания лопатой для очистки снега. Говорить стало не о чем — как ни странно, общие темы иссякли очень быстро, а новых взять было неоткуда. Болели руки и ноги. Порочестер ныл, что в местном сельпо не продают его любимый «Капитан Блэк». Хотелось домой. Бедняжке Елене, конечно, передавалось наше настроение. Мы стали тосковать и косо посматривать друг на друга, но никто не осмеливался заикнуться о прекращении эксперимента. В конце концов я, втайне от друзей, завёл себе календарик, где отмечал крестиком каждый пережитый день — всё какая-никакая отдушина.

Я был уверен, что и друзья чувствуют то же самое — и по прошествии срока разбегутся в разные стороны, как обрывки лопнувшей резинки. Что, собственно, они и сделали уже сейчас. Где-то на пятый день напряжение стало невыносимым — и оба, дружно нарушив негласный уговор, по уши влезли в Интернет — каждый со своей аппаратуры. После чего в нашем коллективе наступила относительная гармония. У меня ни ноутбука, ни КПК с собой не было, зато был красная Порочестерова «дэушка», на которой я часами разъезжал по Ногинску, запасаясь водой и продуктами, — только чтоб эту парочку не видеть.

К моему изумлению, когда — накануне отъезда — мы устроили отвальную с подведением итогов, то оказалось, что оба — и Порочестер, и Елена — от каникул в полном восторге! Лена: «Так здорово, такое ощущение спокойствия, чувство, что рядом кто-то есть… не знаю, как я теперь и жить-то буду без вас». Порочестер: «Это были лучшие десять дней в моей жизни! Лучшие, дружище!!! Воздух, свежий морозец, здоровый сон! Я понял теперь, что такое настоящая жизнь! Завтра же начинаю перевозить вещи!»

Когда я осторожно намекнул обоим, мол, как они трактуют тот факт, что нам уже на третий день нечего было друг с другом делать без Интернета, оба дружно замахали на меня руками: