Порочная игрушка (ЛП)

— Бракс, я еду за тобой. Сяду на самолет из Лос-Анджелеса сегодня же, и буду там к утру. Ты можешь оставаться на месте? Можешь подождать меня, сынок?

Моя душа радуется, услышав его уверения, что он идет за мной. Я чувствую себя настолько потерянным, и самой мысли о том, что он найдет меня, достаточно, чтобы продолжать жить.

— Да, я могу.

Он просит адрес, я нахожу его на одном из конвертов и диктую ему.

— Ричард, — спрашиваю я, — вы можете поторопиться? Тут нет еды, и я голоден.

Его голос полон эмоций, когда он говорит:

— Запомни мои слова, сын. Пока я жив, ты никогда больше не будешь голодать. Теперь ты — мой мальчик.

Не хочу вешать трубку, его голос успокаивающий и сильный. Хочу зацепиться за него и никогда не отпускать. Я никогда не знал своего «сукиного сына» — отца. Так его называла мама. Но за четырнадцать лет моей жизни, Ричард стал для меня самым близким человеком. Даже тот старик в приюте, что учил меня читать, когда я был младше, не заполнил эту нишу.

— Мне нужно купить билет, — расстроено говорит он, его слова отражают мое настроение.

Я киваю, но слезы катятся, потому что я не хочу, чтобы он заканчивал разговор, но хочу, чтобы он пришел ко мне. Скольжу взглядом по маме и ее клиенту — они лежат в постели. Их тела уже были холодными и твердыми, когда я прикоснулся к ним. Причины их смерти валялись вокруг: иглы, пакетики с наркотиками и грязные ложки.

Моя мама была очень больна.

Но теперь она не больна.

— Почему она оставила меня?

Ричард вздыхает, но его голос тверд:

— Брэкстон, она не могла помочь себе. Твоя мама оказалась на ложном пути и никак не могла найти путь обратно. Такие люди, как твоя мать, заслуживают больше, чем та плата, за которую они продают себя. Иногда они нуждаются в ком-то сильном и способном показать им другой путь. Теперь твоя мать свободна от своей болезни и наркотиков. Однажды ты увидишь ее снова, сын — в другой жизни, где она опрятная и здоровая. И не мучай себя вопросом, любила ли она тебя. Потому что, несмотря на ваше положение и ваши проблемы, кое-что всегда было неизменно. Ее любовь к тебе.

Его слова успокаивают меня, и я становлюсь на колени рядом с ее телом. Оставляю поцелуй на ее холодной коже и сглатываю слезы.

— Я не хочу быть один.

— Брэкстон Кеннеди, — говорит он авторитетным голосом. Я вздрагиваю, услышав свое имя с его фамилией. Мама сказала, что у нас нет фамилии. Фамилии нужны, когда ты принадлежишь кому-то, кто заботится о тебе, а мы заботились о себе сами. — Ты никогда не будешь одинок. Даю слово, сынок.