Порочная страсть

Повисла неловкая пауза, и это испугало девушку не меньше, чем мысль о переводе в нейрохирургическое отделение.

Чтобы как-то разрядить обстановку, бедняжка повернулась к сестре Лангтри, которая всегда казалась ей доброй, хотя и чопорной.

– Кстати, Онор, пару недель назад я встретила одного из ваших пациентов, парня из «Икс», с которым мы когда-то учились в одной школе, как выяснилось. Как все-таки тесен мир!

Сестра Лангтри напряглась и впилась в Сью Педдер испытующим взглядом. Той и в голову не пришло, что столь невинное замечание может вызвать такой пристальный интерес.

– Мисс Захолустье! Дочка управляющего банком, – медленно произнесла Онор. – Слава тебе господи! А я все эти дни ломала голову, о ком это он говорил, и совершенно забыла про тебя.

– Мисс Захолустье? – едва не задохнулась от обиды сестра Педдер. – Ну, конечно, наш городок не Сидней, я понимаю, но и не медвежий угол, знаете ли!

– Не сердись, малышка Сью: это Люс тебя так окрестил, – заметила Онор Лангтри.

– Ах, речь о Люсе Даггете! – воскликнула сестра Докин, уловив наконец суть разговора, повернулась к Сью Педдер и окинула ее свирепым взглядом. – Если ты тайком встречаешься с ним, душечка, то надевай брезентовые штаны, а лучше комбинезон, и не дай ему разрезать его ножницами.

Сестра Педдер густо покраснела и ощетинилась, живо представив, что значит попасть в отделении нейрохирургии под начало старой мегеры Докин, и запальчиво возразила:

– Обо мне можете не волноваться! Мы с Люсом знакомы всю жизнь, с самого детства.

– Каким он был, Сью? – почему-то заинтересовалась сестра Лангтри.

– О, он почти не изменился! – смягчилась сестра Педдер в ответ на доброжелательный тон Онор Лангтри. – Все девушки с ума по нему сходили: он был таким красавцем, – но его мать зарабатывала стиркой, и это немного осложняло положение. Мои родители убили бы меня, если б заметили, что я на него поглядываю, но, к счастью, Люс был старше меня и к тому времени, как я окончила начальную школу, уже уехал в Сидней. Мы все наблюдали за его успехами на сцене. Я слушала по радио пьесы с его участием, не пропустила ни одной: благо их передавала наша местная радиостанция, – но мне не удалось увидеть его на премьере в Королевском театре. Кое-кто из моих подруг ездил в Сидней, но меня отец не пустил.

– А каким был отец Люса?

– Сказать по правде, я не помню. Он служил начальником железнодорожной станции, но умер вскоре после начала Великой депрессии. Мать Люса была женщина гордая и не стала обращаться за пособием, потому и занялась стиркой.

– У него были братья, сестры?

– Братьев не было, а вот две старших сестры были, причем обе очень красивые. Даггеты были самой красивой семьей в округе, но девушкам это счастья не принесло: одна пьет и шляется с кем ни попадя, а другая забеременела без мужа, родила, но ребенка бросила: вроде девочку – и по-прежнему живет с матерью.

– Люс хорошо учился в школе?

– Да, он очень умный, как и все Даггеты.

– А с учителями ладил?

Сестра Педдер визгливо рассмеялась.

– Боже милостивый, нет! Учителя терпеть его не могли. Он без конца язвил да так ловко изворачивался, что им никогда не удавалось его прищучить и проучить – Люс не давал для этого повода. Вдобавок он имел обыкновение мстить тем учителям, что его наказывали.

– Что ж, похоже, он не сильно изменился, – вздохнула сестра Лангтри.

– Теперь он намного красивее! Да я в жизни не встречала таких красавцев! – мечтательно улыбнулась Сью Педдер.

– У-у-ух! Кое-кто прямиком летит в пропасть! – усмехнулась сестра Докин и добродушно подмигнула.

– Не обращай на нее внимания, Сью, – вмешалась сестра Лангтри, чтобы не разрушить доверительную атмосферу и не лишиться источника информации. По счастью, Педдер пребывала в самом благостном расположении духа. – Нашу Салли изводит матрона, вдобавок у нее ноги отекли из-за жары.

Сестра Докин вынула из ведра распухшие ноги, небрежно обтерла их полотенцем и, подхватив туфли с чулками, пробурчала:

– Нечего говорить обо мне так, будто меня тут нет. Я здесь, все тринадцать с половиной стоунов[17]. А мне и впрямь полегчало, ноги уже не так болят! Не пейте воду из этого ведра, девочки, в ней полно английской соли. Ну, я пошла: есть еще время чуточку подремать. – Салли поморщилась. – Это все проклятые ботинки, которые приходится надевать, когда стемнеет: с ними одно мучение, какие угодно ноги погубят.

– Ты подняла повыше изножье кровати? – бросила ей вслед сестра Лангтри.

– Давным-давно, милая! – послышался приглушенный ответ. – Так куда легче найти пару ботинок, которые там сроду не стояли. Да, имейте в виду: я говорю вовсе не о своих ботинках!

В ответ, конечно же, раздался дружный смех, но когда веселье стихло, за столом, где остались две медсестры, повисла тягостная тишина.