Порочная страсть

Москитная сетка не давала дышать, и Онор нетерпеливо ее отдернула, а не услышав тонкого комариного писка, похожего на вой пикирующего бомбардировщика, обрадовалась, совсем позабыв, что грохот дождя перекрыл бы даже этот гул. Под сеткой было слишком темно, чтобы читать, и, избавившись от нее, сестра Лангтри почувствовала облегчение, понадеявшись, что чтение поможет ей успокоиться и уснуть.

Не прошло и минуты, как с потолка упала пиявка: должно быть, выползла из какой-то трещины в крыше, – и бесшумно шлепнулась прямо на голую ногу Онор. Давясь от отвращения и гадливости, сестра принялась яростно стряхивать извивающуюся тварь, но оторвать пиявку все не удавалось. Тогда она вскочила с постели, зажгла сигарету и, уже не думая, что может обжечься сама, прижала раскаленный кончик к скользкому черному кольчатому тельцу. В тропиках пиявки крупные: четыре-пять дюймов длиной, – и Онор поняла, что не выдержит, не сможет дождаться, когда она отвалится сама. Наблюдать, как эта ползучая тварь все глубже входит в нее, разбухает, напивается кровью досыта и, наконец, отваливается, словно самовлюбленный мужчина после соития с женщиной, было выше ее сил.

Когда поджаренная тварь съежилась, сестра стряхнула ее на пол и пришлепнула туфлей. Ее сотрясала дрожь, она чувствовала себя оскверненной, замаранной, словно какая-нибудь героиня викторианских романов. Гадкая, мерзкая, отвратительная тварь! Боже, ну и климат! Да еще этот ужасный дождь! И проклятая вечная дилемма…

Вдобавок ранка, которую оставила пиявка, продолжала кровоточить, и прижатая к ноге салфетка пропиталась кровью – слюна кровожадной твари содержит фермент, препятствующий свертыванию. «Ранкой нужно заняться немедленно, – сказала себе сестра Лангтри, – иначе в местном климате она быстро превратится в язву».

Не часто пятнадцатая база так явственно напоминала ей о себе полным одиночеством, неустроенностью, горькими мыслями и самокопанием. Из всех мест, где она побывала, призналась себе Онор, доставая йод и стерильные тампоны, база номер пятнадцать, пожалуй, самое унылое, похожее на бессмысленную, никчемную декорацию, на мрачный театральный задник, вызывающий клаустрофобию. На сцене перед ним разыгрывается драма человеческих чувств, желаний и страстей. Но в этом есть своя логика. Существование пятнадцатой базы не имело бы смысла, будь она не призрачной серой декорацией, а чем-то иным. Другого такого выхолощенного, тоскливого места не существовало на свете: даже у какого-нибудь насквозь сырого палаточного городка эвакуационного пункта было свое лицо. Пятнадцатую базу создали для военных нужд, при строительстве в расчет принимались лишь требования войны. Недостатки местности, условия работы медиков, благополучие пациентов – все это не имело значения. Неудивительно, что база стала просто мирком из разрисованного картона.

Сестра Лангтри положила ногу на жесткий деревянный стул и обвела глазами свою убогую каморку. Со стен, покрытых крупными пятнами плесени, сочилась вода, изо всех темных щелей выглядывали тараканы и нетерпеливо шевелили усиками в ожидании, когда потушат свет. Казалось, это дурной сон, нелепая выдумка.

«Скорее бы домой! – впервые подумала Онор. – Может, там я буду наконец счастлива!»

Часть шестая

Глава 1

Онор Лангтри пришла в сестринскую гостиную на следующий день, около четырех часов пополудни. Ей удалось немного успокоиться, и теперь она с удовольствием предвкушала, как выпьет чашку чая. Пять сестер разделились на два кружка и сидели в разных концах комнаты. В стороне от всех мирно дремала в кресле Салли Докин. Ноги ее покоились на соседнем стуле, а голова склонялась все ниже, пока не упала на пышную грудь. Сестра вздрогнула, чуть приоткрыла сонные глаза и собралась было закрыть опять, но тут увидела, что в дверях стоит подруга, и помахала ей рукой.

Онор направилась было к ней, но вдруг почувствовала такое сильное головокружение, что испугалась. Она почти не спала, да и не ела толком. Если не беречь себя, то и заболеть недолго. Опыт работы с пациентами из барака «Икс» подсказывал, что эти тревожные симптомы не что иное, как бунт организма, средство покончить с пыткой, а значит, пора потребовать, чтобы ее освободили от службы. Только не могла она подвергнуть себя унизительной необходимости просить матрону о переводе; гордость приказала ей больше спать и вовремя есть, а на ночь принимать нембутал, чего она не делала со дня происшествия в подсобке.

– Садись, дорогая, а то выглядишь совершенно измотанной, – предложила сестра Докин и, не меняя позы, подтянула к себе соседнее кресло.

– Ты и сама, как видно, выбилась из сил, раз решила прикорнуть здесь, – заметила Онор, усаживаясь рядом с подругой.