Порочные желания

Его язык, гораздо более длинный, чем у Лизки (чем твой, говорила, мне, потом, Лизка) и доставал там, где Лизкин (где твой, говорила, мне, потом, Лизка), достать не смог бы, ни ко гда! Покрытый тысячами мельчайших пупырышков, которые я чувствовала, каждым, квадратным, миллиметром своего лобка, промежности и ануса… — Оооо! От наслаждения, я задрала ноги, и раздвинула их, давая Крюгеру, полный доступ к моим прелестям. И он ублажил меня, так, как никогда, до этого, не ублажала меня Лизка (Лизка, мне, потом, сказала то же самое). Его горячий и влажный, покрытый пупырышками, язык, двигался от кобчика, до клитора и выше, к животу… — Оооо! Блаженство! Я стонала, закатив глаза, и мальчишки отпустили мои руки, и пялились, во все глазёнки, то на мою улыбку высшего блаженства, то на язык Крюгера, орудующего у меня между ног.

Блаженство не может длиться бесконечно. Закончилось и наше, с Лизкой.

Пёсики, возбудились!

И полезли на нас, тычась своими красными собачачими, в наши, распалённые лаской и похотью, киски!

— Оооо! Здесь было всё! И наслаждение от ебли, когда пёсик, засунув свой шестнадцатисантиметровый, двигался в одном темпе (подёргивая задом) минут семь, до первого излияния. И раздирающая, своды, боль, от кнора, раздувшегося и застрявшего в пизде ещё на пять минут, до второго излияния спермы собачачей.

Мы стонали от наслаждения, мы извивались, мы корчились от боли, мы кусали губы, мы всхлипывали и вскрикивали! И когда Фреди и Крюгер, кончили в нас и соскочили с нас, ни у меня, ни у Лизки не осталось сил.

Распластавшись, с раздвинутыми ножками, мы лежали на диванчике, а из наших пиздушек, текла и текла сперма.

У мальчонок округлились глазёнки, вспотели кулачонки, запотели муди и струился, ручьями, пот из-под мышек!

— Финита ля комедия! — изрёк Квазимода и повернулся, намереваясь уйти.

— Квазимода — Урка смотрел на Лизку — надо бы их выебать, для полноты картины.

— Да кто, их, после этого, ебать то станет? — скривился Квазимода.

— Мы! — хором ответили мальчишки.

Квазимода опять скривился — Ну, тогда тащите их в подвал.

Мальчонки, уцепившись за наши ручонки, повели к подвалу, но Лизка упиралась, хотя и не вырывалась, и тогда её стали, просто, тупо, толкать сзади, одновременно и лапая, и щипая за сиськи, за жопу, за ляжки!

Лизка противно скулила и отмахивалась, но к подвалу, хоть и сопротивляясь, всё же подвигалась.

Нас завели в бомбоубежище, задраив дверь.

И опять, меня, вёл, держа за руку, Утюг, а Лизка шла, держась за мою руку.

Нас втолкнули в комнату с вентилятором и завалили на тюфяки, прогоркший и вонючий запах, которых, от немытых тел, теперь, после помойки, не ощущался.

В первый раз, нас трахали пятеро! Теперь их, девять!

Нет. Восемь.

Квазимода, упал на свой тюфяк и молвил — Делайте, что хотите. Я, пас!

На несколько секунд зависла гробовая тишина, только ритмично поскрипывал вентилятор, в зарешёченном окошке.

А потом…

Что было потом, я помню смутно. И, Лизка, тоже, мало, что запомнила.

Вряд ли и мальчишки, что-то запомнили из той жуткой оргии.

Один, Квазимода, с полупрезрительной улыбкой, на обезображенном лице, смотрел на происходящее, поблёскивая глазом.

Куча потных тел, с торчащими членами и члениками, навалилась на нас, чуть не задушив, сначала, а потом, чуть не заебав, в усмерть!

С минуту, пыхтя и толкаясь, они, все разом, пытались засунуть! Нас катали по тюфякам, раздвигали и задирали наши ноги. Но стоило, кому то, воспользоваться моментом и запрыгнуть на меня или Лизку, потные ручонки, схватывали его и оттаскивали. Несколько секунд, мы с Лизкой, вообще лежали одни, пока мальчишки, мутузили друг друга. Но вот, в их беспорядочной возне, наступила слаженность. И вот, четверо, по двое, на каждую, ебут нас! А ещё четверо, стоят, с хуишками наизготовку, рядом и ждут.

Ебли нас так: один сидел в районе пизды, другой, на сиськах! Один, сидя, ёб в пизду! Другой, стоя на коленях, ебал в рот! Кончали, они, конечно, не вместе и, когда один отваливался, садился другой и… и так, в несколько кругов. Я насчитала три захода, после чего, утратила связь с реальностью.

Лизка, со своёй пизденью, утолить которую, не всякий мужик смог бы, насчитала пять заходов, и тоже поплыла!

Как, всё закончилось (имеется ввиду, ебля!), ни я, ни Лизка не помним.

Но мы запомнили, как, ВСЁ, закончилось!

Нас, обоссали!

Встали кружком, над нашими истерзанными телами, и поливали!

Как будто костёр тушили!

Хотя, надо сказать, что эта процедура, пусть не остудила, наши, разгорячённые еблей, тела, но в чувство, привела!

Когда мы осознали, что на нас ссут! Мы завизжали, и стали закрывать руками рты и глаза.

Нас вывели на улицу и… и вот, в разорванных юбчонках и футболках, пропитанных, насквозь, мочой, мы пошли к остановке. Несколько раз останавливались и подтирались трусиками, и вытирали ляжки, по которым текла, и текла сперма. Потом мы ехали на трамвае, и вокруг нас, все сиденья были свободны, и кондуктор, не подошла к нам.

Мне повезло, мамы дома не было.

Лизке, тоже: её папа и мама, пришли через полчаса, когда Лизка выходила из ванной.

На следующий день, позвонила Лизка, на домашний.