Порочный красный

Я думаю об этом, правда. Думаю о том, как застукала его, когда он смотрел на Оливию, как будто только она имела значение на этой гребаной планете, и о том, как он два года хранил ее мороженое в морозилке. Что это за любовь? Маниакальная? Как она смогла соединить его мозг со своей платой? Когда я заканчиваю думать об этом, то так задыхаюсь, что поворачиваюсь к дверям кухни и распахиваю их. Воздух снаружи густой и неподвижный. Он похож на желе, и мне кажется, что каждая частичка моего сердца разрывается. Я меряю шагами внутренний дворик и уже через несколько секунд чувствую, как блузка прилипла к спине. Краем глаза вижу, что Калеб выходит вслед за мной. Он держит руки в карманах и покусывает верхнюю губу.

Я мысленно перебираю уловки из моего арсенала, глядя на его лицо: жесткое, решительное и в то же время полное жалости. Я не хочу его жалости. Я хочу то, что есть у Оливии. Хочу, чтобы ему было достаточно одной меня.

Честность – штука неприятная, и я ее ненавижу. Она всегда имеет последствия, которые портят твою жизнь… Господи, лучше я обойду правду стороной и отыщу ложь, с которой смогу жить. Это и есть то, что я называю компромиссом. Знать, что мой муж любит другую, и жить с этим… это правда, которой не хочется смотреть в лицо, а теперь он заставляет меня все-таки сделать это.

Я перестаю ходить взад-вперед и встаю перед ним, уперев руки в бока.

– Я не подпишу эти бумаги. Я буду бороться с тобой.

Мне хочется дать ему пощечину, когда он прищуривает глаза и качает головой.

– Зачем ты хочешь этого, Леа?

Чего я хочу, так это иметь семью, которую я создала кровью, потом и тяжелым трудом. Я хочу, чтобы все это имело смысл. Я победила честно и справедливо. Эта стерва держала его в руках, а я вернула его. Так почему мой гребаный приз пытается развестись со мной? Я собираю себя, все свои обозленные кусочки воедино, чтобы взять ситуацию под контроль. С Калебом злоба не сработает. С ним надо обращаться иначе – надо обратиться к его рассудку. Ему присуща неколебимая британская честь и американская практичность.

– Я хочу то, что ты поклялся мне дать. Ты сказал, что никогда не сделаешь мне больно. Сказал, что будешь любить меня в радости и в горе.

– Да, я это говорил. Я не знал… – Он закрывает лицо руками. Я не уверена, что хочу, чтобы он продолжал. Его акцент, его чертов акцент.

– Чего ты не знал, Калеб? Что ты все еще помешан на своей первой любви?

Он поднимает голову. Мне удалось завладеть его вниманием.

– Я нашла у тебя то кольцо. После того, как ты попал в аварию. Почему ты купил мне кольцо, если все еще любил ее?

Его лицо мертвенно-бледное. Я продолжаю.

– Это ненастоящее. Эти твои чувства обращены к кому-то, кого больше не существует. Я настоящая. Эстелла настоящая. Останься с нами.

Он ничего не говорит.

Минуту я рыдаю. Почему он думает, что у него есть ответ на вопрос о том, что такое счастье? Мне казалось, что у меня есть ответ, и куда это меня завело?

Как-то раз Калеб сказал мне, что любовь – это желание, а желание – это пустота. Я напоминаю ему об этом. Он явно потрясен, как будто не может поверить, что я была вообще способна понять эти слова. Пожалуй, я уже достаточно долго разыгрывала перед ним дуру.

– Это не так просто, Леа.

– Ты делаешь все, что в твоих силах, с тем, что у тебя есть. Ты не можешь бросить нас. Мы твоя правда.

Я ударяю кулаком о ладонь.

Он ругается, сцепляет руки на затылке и смотрит на небо. Я не переживаю из-за того, что разыгрываю карту чувства вины. Это беспроигрышная карта. Она всегда приносит выгоду. Но когда он снова смотрит на меня, на его лице нет того раскаяния, которое я надеялась увидеть.

– Ни ты, ни я не умеем играть в правду. – Он выдыхает через нос.

Я бы оставила это замечание без внимания, но чувствую, что его слова имеют какой-то скрытый смысл, и мне приходиться копать.

– О чем ты?

Взгляд Калеба останавливается на моем лице. Я вздрагиваю.

– Почему ты делала все эти вещи? Шантажировала Оливию… разгромила ее квартиру?

Я не колеблюсь.

– Потому что я люблю тебя.

Он кивает, будто принимая это. Я чувствую надежду. Возможно, он поймет, что то, что я сделала, я сделала, борясь за свою любовь.

– Мы с тобой не так уж отличаемся друг от друга. – Он тычет носком ботинка в плитку дорожки и улыбается, как будто только что проглотил кусочек грейпфрута. Его глаза ясные и широко раскрыты, когда он смотрит на меня: кленовый сироп, но без сладости.

– Леа… – Он вздыхает и закрывает глаза. Я напрягаюсь, готовясь к тому, что он сейчас скажет, но ничто не может подготовить меня к тому, что слетает с его уст.

– Это кольцо было предназначено ей, Леа.

Я чувствую, как мое тело пронизывает шок, как будто это физическая субстанция, такая же, как кровь. Он захлестывает и разрывает меня. Затем Калеб произносит слова, которые меняют все.

– Я симулировал амнезию.

Я слышу каждое его слово отдельно. Мне приходится взять каждое из них и сложить вместе, чтобы я могла их понять. Но я не понимаю. Почему он это сделал?

– Зачем? Твоя семья… я… почему ты сделал это с нами?

– Из-за Оливии, – отвечает он.