Порочный рокер

Я так чертовски устал, что говорил практически невнятно. Было очень рано, и я стоял в своем гостиничном номере в Сан-Франциско в одном нижнем белье, сжимая телефон, как спасательный круг. Прошло семнадцать часов с тех пор, как ушла Кэти, и я просто валился с ног. Я почти ничего не ел. Я даже не спал.

На другом конце провода я услышал очень усталый вздох Броуди.

– Не сегодня, брат, – сказал он. – У нас мало времени.

– Я могу слетать туда и вернуться к началу шоу. Должен же быть какой-то способ.

– И что потом? Даже если мы сможем организовать перелет, что ты будешь делать? Поговоришь с ней час, развернешься и полетишь обратно на другое шоу? Рискуешь задержаться на таможне и прокатить своих фанатов? Какой в этом смысл?

Я мерил шагами номер, чувствуя себя гребаным львом в клетке, и все, что я должен был сказать Кэти, пока она была здесь, крутилось у меня в голове.

– Суть в том, что мне нужно ее увидеть. Прямо сейчас.

– Мы позаботимся о Кэти со своей стороны. Флинн вернул ее в целости и сохранности, и он не выпустит ее из виду. Ты сделаешь то, что должен, закончишь тур, а потом вернешься домой.

Я судорожно вздохнул.

– Флинн справится, брат. Не переживай.

Я сел на кровать и ударил себя по бедру. Сильно. Я никогда так не злился на себя, как сейчас, за то, что позволил Кэти сесть в тот самолет.

– Ты позаботишься о ней, отдашь ей все, что у тебя есть. А не просто будешь выкраивать время между мероприятиями.

– Не знаю, чувак.

– Осталось всего три концерта, – сказал Броуди. – Завершишь тур. Тогда у тебя будет столько времени, сколько тебе нужно, чтобы побыть с ней дома.

– Черт, Броуди. Так нельзя. Семья превыше всего, помнишь?

– Я помню.

– Так что? – спросил я.

– Ты хочешь сказать, что она для тебя семья?

Я ничего не ответил.

– Если это так, то отдай ей все, что у тебя есть. Это все, что я могу сказать.

– Я готов отдать ей все. Я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься прямо сейчас сломя голову к ней и не оставить вас всех без гребаного шоу сегодня вечером. Семья на первом месте. Ты знаешь это, Броуди. Я говорил тебе это с самого начала. Что, если когда-нибудь до этого дойдет, если я понадоблюсь Джессе посреди ночи, в любой день недели, если она позвонит мне и будет нуждаться в этом, я уйду.

Броуди долго молчал. Так долго, что мне пришлось проверить телефон и связь.

– Скажи мне, – наконец произнес он. – Сколько раз за эти годы такое случалось, когда Джесса звонила тебе, просила бросить все и приехать ей на помощь?

Броуди знал ответ на этот вопрос. И ответом было ноль.

Джесса ни разу не просила меня о помощи.

Я тяжело вздохнул.

– Кэти думает, что Эль знает о сделке. Что она выложила эту информацию прессе.

– Эль ничего никому не сливала. И не расскажет ни о тебе, ни о Кэти.

– Знаю. Я сказал это Кэти.

– Это был я.

Я закрыл глаза рукой. Я слышал это; я знаю, что слышал. Но не мог в это поверить.

– Что ты сделал?

– Я говорил с прессой.

– Что ты натворил?

– Ты хочешь продавать музыку? Ты хочешь оставаться на вершине? Фанаты обожают твою музыку, брат, но они чертовски ненасытны в отношении любовных треугольников. Прошлой ночью концертная версия «New Girl», которую ты записал в Нью-Йорке, возглавила хит-парады. Сегодня это самая скачиваемая песня на планете. Ты сможешь поблагодарить меня, когда будешь в лучшем настроении.

– Благодарить тебя за что? За то, что выставил Кэти шлюхой в прессе? Ты думаешь, я хочу, чтобы мир так думал? Фанаты? Семья Кэти? Ты подумал о том, что она будет чувствовать, узнав об этом? Что я заплатил ей за то, чтобы она стала моей девушкой?

– Никто так не говорит. А если бы и говорили, кто в это поверит?

– А почему бы и нет?

– Давай поразмышляем, чувак. Потому что никто не поверит, что Джесси Мэйсу пришлось бы платить женщине за что-то. И потому что никто ни на секунду не поверит, что эта девушка будет против отношений с тобой.

– Точно. И поэтому именно сейчас она сидит на моем члене, верно?

Броуди замолчал, и я знал, что это мне не понравится.

– Ты такой придурок, чувак.

– Пошел ты, Броуди. Мне сейчас не до этого дерьма.

– Все видят, что ты в нее влюблен.

Господи.

Я подпер голову рукой и тер глаза, пока не увидел звезды.

– Так, – сказал он. – Все, кроме тебя.

– Я вешаю трубку.

– Ты велел мне быть безжалостным, – напомнил он мне. – Безжалостным. Ты сам это говорил. И да, ты сказал мне, что семья превыше всего. Ты также стоял здесь, в моей гостиной, три месяца назад, и говорил, что пойдешь на все, что сделает этот альбом и этот тур успешными. Все, что угодно, Джесси.

– Ты должен был обратиться ко мне.

– Говорил ты мне это или нет?

– Говорил.

– И имел в виду именно это. – Это даже не было вопросом.

– Да. Я имел в виду это. Ты знаешь, что я, черт возьми, имел в виду именно это. Тебе все равно следовало поговорить со мной, прежде чем обращаться к прессе.