Порода. The breed

- Ну вот. Теперь ты видишь, как мы будем заняты. А тут какая-то Пам. Она совершенно не вписывается. Я так старалась - сочиняла программу твоего визита целых полгода, с тех пор, как послала приглашение. Тебе правда нравится? Чудесно. А потом... Well, secondly... And secondlу ¹, Пам ведь известная фантазерка. У нас в клубе ее и всерьез-то никто не принимает. Вечно придумывает что-нибудь, суетится, а до дела ничего никогда не доводит. Обожает покровительствовать и “помогать”. Но от такой помощи - Боже сохрани! Еще советы раздает направо и налево. Знаешь, как у нас ее

прозвали? Common Sence! - и Мэй победно расхохоталась.

- Common Sence? Здравый Смысл? Почему?

- Во-первых, потому что она чуть ли не каждую фразу начинает так: “Здравый смысл подсказывает, что…” или: “Руководствуясь здравым смыслом, мы должны…”. А главное – потому, что именно здравого смысла-то у нее и нет. Отсюда и прозвище. Так что у вас с ней все равно бы ничего не вышло - с Пам просто нельзя связываться. В делах она ноль. Даже хуже. Common Sence! Ха-ха-ха! И потом, если тебе так уж надо, давай пригласим ее сюда. На завтра, после Энн. Жалко времени, конечно, но по крайней мере собак вымоет и расчешет. Единственное, что она действительно умеет делать, так это собак к выставке готовить. Пам ведь и сама судит. Правда, борзых у нее нет и не было никогда. Я сейчас позвоню ей, приглашу, - и Мэй занялась телефоном.

Я невидящим взором смотрела в окно. Павлин решил, что снова оказался в центре внимания, и немедля развернул хвост.

Дело принимало неприятный оборот. Более того - становилось опасным. Вурлаков непременно решит, что я нарочно его надула - подсунула какую-то дуру вместо делового партнера, заманила зря в Англию, а потом еще и бросила. Меня охватил ужас. Мэй ворковала с Пам. Я одним духом выпила все, что оставалось у меня в рюмке. Стоило Мэй положить трубку, как раздался телефонный звонок.

- Hello, - ответила Мэй... Наступила пауза. Моя приятельница - а точнее, теперь уже властительница, - внимательно вслушивалась, по-видимому, пытаясь что-то понять. Молчание длилось. Я похолодела.

- Anna! It seems, that’s for you. Somebody from Russia, ¹- и она широким жестом протянула трубку мне. При этом Мэй ехидно ухмыльнулась.

- Алё, - проговорила я, надеясь на чудо. Но чуда, как всегда, не произошло. Через годы, через расстояния из грязной кухни на Маяковке прямо в голубую гостиную Стрэдхолл Мэнор, каким-то неведомым образом непосредственно соединенную с Валериным логовом, донеслись по проводу слишком знакомые звуки. Напряженный голос Вурлакова проскрипел:

- Анькя-а-е, это ты?

Я поняла: на любой дороге, в стороне любой Валере ты не скажешь “до свидания”, Валера не прощается с тобой...

- Да, это я. - Я снова опрокинула рюмку, любезно наполненную для меня Мэй. Мэй, как всегда, наслаждалась: утром, водкой, властью, а особенно - спектаклем, режиссером которого себя ощущала, - и, надо сказать, по праву.

- Ну, это... - продолжал гуманный дрессировщик, - привет. Как ты там?

- Спасибо, хорошо, - я решила быть лаконичной и таким образом заставить противника раскрыться.

- Ну, ты это... В общем, жди. Я завтра с утра иду за визой - там мне очередь займут - и вылетаю рейсом 17.40. Прибываю в Хитроу. Встречай. Узнай там, когда самолет прилетает.

- Ва-ле-ра, - сказала я чуть не по слогам, - ты в уме? Как я могу тебя встретить? Ты мне денег дал только на билет. Тут даже по телефону позвонить в аэропорт - и то мне не по карману. Потом, что значит - встречай? Как? На чем? На вороных мерседесах? Я что, королева Елизавета? Может, тебя еще в рыцари посвятить? Или прием в Букингемском дворце устроить?

- Так у тебя же там подруга богатая. И вообще все схвачено. Трудно встретить, что ли? Если у нее комнаты лишней нет, так я на худой конец и с тобой переночую. Делов-то.

- Ва-ле-ра, - прошипела я, - ты ничего не понимаешь. - Отстраняя наполненную рюмку, которую вновь протягивала мне Мэй, я задумалась, делает она это коварно или сострадательно. Мэй саркастически улыбалась. Какое счастье, что моя “хозяйка” ни слова не понимает по-русски! Но общий тон беседы, кажется, улавливает. Нужно говорить спокойней.

- Ва-ле-ра, - продолжала я, сознавая, что моя судьба будет решена тем, как я сумею сейчас объясниться, - слушай меня внимательно. Сделать то, что ты хочешь, к сожалению, невозможно. Здесь все стоит денег. Телефонные разговоры, бензин, транспорт, услуги. И вообще - все. Это тебе не Москва. Мэй - моя подруга, и для меня сделает все - но из этого “всего” - только то, что сама хочет. Я живу здесь на ее деньги, а не на твои. Пойми - это все меняет. Она платит - и она же мной распоряжается. Для своего удовольствия. Если бы платил ты - другое дело. Я зависела бы от тебя. А так - нет. Сейчас я завишу только от нее. Во всем. У нее свой план на весь этот месяц.