Порог

— Надеюсь.

* * *

Бродяги появились днем. Ян с молодежью занимался утеплением — они обкладывали стены домика пластами снега, используя в качестве арматуры прутья.

— Есть железобетон, а у нас будет деревоснег, — рассуждал Ян вслух. — Наглядная иллюстрация принципа ремонта при помощи соплей и палок.

Лан тихонько рассмеялась. Девочка стала смелее, привыкала к ним, и Ян радовался этому, как настоящий глава семьи.

— Сверху обрызгаем водой. Сейчас будет холодать, все это схватится, — продолжал Ян. — На севере люди строят снежные домики, вот мы и воспользуемся их опытом…

Рыж тронул его за плечо, и Ян повернулся.

К хижине шли люди.

Их было десятка два. Либо большая семья, либо сбившиеся в кучку одиночки. Скорее, второе — уж больно странный был состав по возрасту и полу. Десяток мужчин, едва вышедших из возраста средней семьи, полдесятка женщин, трое ребятишек — слишком юных, таким положено быть в младшей семье, с родителями. Вожака с первого взгляда Ян не увидел.

Все, даже дети, тащили тяжелые рюкзаки. Одеты были тепло, но как-то нелепо, негармонично, словно каждая вещь оказалась в гардеробе случайно. Пожалуй, так оно и было.

— Привет вам! — крикнул Ян.

Люди остановились — медленно, делая еще по два-три шага, как игрушки, у которых кончился завод. Встали — молча глядя на домик, на Яна с подростками.

— У нас маленькая семья, — сказал Ян. — Принять никого не сможем, простите.

Автомат стоял рядом, прислоненный к еще не утепленной стенке домика. Автомат придавал уверенность. Ян смотрел на беженцев и ждал.

Один из мужчин, постарше, почти ровесник Яна, вышел вперед. Вот он, вожак.

— Нам нужен твой дом, — просто сказал он.

— Это наш дом и наша земля, — ответил Ян. — Идите дальше.

Мужчина покачал головой. Взгляд его вдруг поймал Рыжа — и лицо исказила гримаса. Но он не стал ничего говорить, просто достал из кармана и открыл здоровенный складной нож. Словно это было сигналом, за оружием полезли остальные, даже женщины и дети. В основном доставали ножи, но двое сняли с поясов увесистые полицейские дубинки.

— Не делайте этого, — сказал Ян. Протянул руку, нащупал ствол автомата, подтянул к себе, взял на изготовку.

Люди остановились, глядя на оружие с туповатым раздражением.

— Я вооружен, — сказал Ян. — Мы вооружены. Уходите.

Он вдруг ощутил приступ паники — резкой, до дрожи в ногах. Автомат в руках был уверен в себе, а Ян — нет. Автомат был готов убивать, он был машиной, созданной для одной-единственной цели. А Ян был человеком, и вся его армейская служба, вся рассудительность — нет, он никогда не увлекался безоглядным пацифизмом, — сейчас дали сбой.

Это не дубинка. Не нож. Не пистолет.

Это армейский автомат. Сорок восемь граненых пирамидок-пуль дремали в магазине, ожидая нажатия на спусковой рычаг. Если очень повезет — можно изрешетить всех.

Если он сможет нажать на спуск.

Вожак, похоже, почувствовал его колебания. Снова пошел вперед, протягивая руку, всем видом излучая уверенность, что Ян отдаст оружие. И на какой-то миг Ян подумал, что так и будет.

Потом раздались выстрелы.

Вожак сложился пополам и рухнул, прижимая руки к животу. Кровь стремительно пропитывала грязный снег. Вся группа остановилась. Кто-то попятился, но никто не бросился бежать. Стояли и смотрели, как молча, глотая воздух ртом, умирает их лидер.

Адиан вышла из домика, повела стволом автомата вверх и дала короткую очередь в воздух.

Ян как-то бесстрастно подумал, что она даже поставила автомат на отсечку по четыре патрона. И выстрелила удивительно точно, уложив все пули в живот вожаку.

— Остаться здесь можно только так, — сказала Адиан, глядя на умирающего. — Кто еще хочет?

Люди молчали.

— Половину продовольствия выгружайте здесь. — Она указала рукой на утоптанную землю перед домиком. — Остальное можете забрать. И проваливайте.

Никто не спорил. Только одна женщина, самая старая, всхлипнула, но тут же подавила зарождающийся крик. Люди принялись молча выгружать брикеты прессованной пищи. Вожак дернулся на снегу, засучил ногами — и затих.

— Адиан, — сказал Ян негромко. — Адиан…

— Им все равно мало, — так же тихо ответила Адиан. — А нам поможет.

Ян посмотрел на детишек. Двое мальчишек и девочка — они тоже безропотно вынимали еду из своих рюкзаков.

— Давай оставим детей, — сказал он.

— Нет, — жестко отрезала Адиан. — Не прокормим.

Ян заглянул ей в глаза. Увидел прячущийся под непреклонной решимостью страх. Страх не перед этими людьми, мгновенно превратившимися в безропотную покорную толпу.

Страх перед зимой, холодной и долгой, страх перед голодом. Вечный человеческий страх.

— Адиан… с тем, что мы у них забираем, — прокормим…

— Как знаешь, — ответила она наконец.

Ян повернулся к людям. Те уже отдали еду — можно было лишь гадать, насколько честно они отмеряли половину, и отошли в сторону. Все по-прежнему молчали.

— Дети могут остаться, — сказал Ян. — Вас слишком много, но детей мы готовы приютить. Они станут нашей семьей.

Дети молчали. Мальчик поменьше заглянул в лицо старшему, тот покачал головой. Девочка смотрела на Яна покорно, но с неприязнью и отвращением, словно он предложил ей что-то гадкое.