Порог

— Всего лишь тринадцатая глава из послания к Коринфянам, — жестко усмехнулся Дух зла. — Малая ее часть. А тебя уже так перекурочило. Представь же, что будет со всеми нами, если любовь воцарит над миром.

— Нет. Нет, нет, нет… — бормотал Джокер.

— Успокойся, — брезгливо уронил Воланд. — Знаешь, что там сказано еще? «Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».

Костюм Джокера вновь вспыхнул и загорелся. Король козырей, воя, бросился на землю и принялся кататься по ней, пытаясь потушить невыносимый огонь, жгущий его.

— Преотвратное зрелище, — скривился Воланд и коротко дунул.

Вопли Джокера прекратились, и через какое-то время он, скуля и дрожа, осмелился подползти к креслу своего темного владыки — в тлеющих лохмотьях, покрытый ожогами и сочащимися волдырями.

— Азазелло, — тихо позвал Воланд и прикрыл тяжелые веки.

Демон войны и обольщения немедленно материализовался из воздуха.

— Доигрался? — мрачно буркнул он Джокеру, с отвращением глядя на него.

— Надо, чтобы мы все не доигрались, — не открывая глаз, заметил Дух зла. — Я очень устал. Азазелло, приведи его в порядок, он мне еще нужен. Только прежде я скажу: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».

Джокер снова взвыл.

— Ну и как он с этим справится? — открывая глаза, поинтересовался Воланд в пространство. — Иванов-старший уж не тот валетик, что был в начале пути. Он катализатор, который запустил всю эту реакцию.

— Поясните, мессир, — попросил Азазелло, покуда суккубы восстанавливали Джокера по лоскуточку.

— Жену Андрея зовут Вера, — скупо напомнил Князь Тьмы. — Одно время она была ослаблена именем, которое придумал ей Джокер, но нет. Они вывернулись. Ведь это все не случайно. Больше всего меня беспокоит то, что появилась Надежда.

— Какая еще надежда? — перепугался Джокер, выныривая из облака ароматной пены, в которую его погрузили ловкие руки суккубов, смывая с него копоть.

— Маленькая, — усмехнулся Воланд. — Пока маленькая. Но она вырастет. Вера. Надежда. Любовь. И… Не забываем. «Любовь среди них больше». Это то, что предстоит нам стереть с лица земли, чтобы на ней воцарились хаос, холод и мрак на долгие тысячелетия.

Он вздохнул. Джокер был уже приведен в полный порядок.

— Азазелло, прошу тебя, не докучай ему сегодня, — кивнул ему Дух зла. — Он нужен мне свежим и отдохнувшим. Пусть сегодня разорит несколько казино и пустит по ветру состояния парочки биржевых магнатов, это приободрит его.

Ахазелло коротко кивнул, бросил последний презрительный взгляд на Джокера и прошел сквозь каменную кладку стены.

— Итак, мы не закончили, — вновь посмотрел на Джокера Воланд. — Прежде чем ты отправишься разорять казино, запомни хорошенько. Мальчик Андрей, олицетворяющий последнюю и главную из добродетелей — Любовь — не должен стать апостолом Андреем. Кто и как это предотвратит, мне неважно, и подробности меня не интересуют. Но то, что за ним ведет охоту Бизанкур, а страхуешь ты, дает все основания полагать, что Андрей-младший так и останется безвестной песчинкой. Мертвой песчинкой.

Джокер еще раз безмолвно и глубоко поклонился.

— Подходит к концу Большая игра, — произнес Дух зла. — Чаша весов впервые за все это время, от начала начал, стала наконец склоняться в нашу сторону. В мире практически не осталось добродетелей, но почему-то все еще существует любовь. Люди — поразительные и парадоксальные создания и все не перестают удивлять меня. Пока жива любовь, у них у всех есть шанс. Именно сейчас настает момент, когда этого шанса их нужно попытаться лишить. Казалось бы, так просто — один маленький шажок, последняя добродетель. Последний апостол. Но нет, этот шаг самый сложный. Если в мире останется любовь…

Князь Тьмы пожал плечами и медленно растворился в воздухе. Джокер остался один.

— Так. На сцену снова, как и встарь, выходит респектабельный господин Голландцев, — вздохнул он. — И не позже, чем завтра, он должен посетить Андрея Ивановича Иванова в последний раз. По крайней мере, на этой бренной земле…

Именно поэтому Николай Эммануилович и посетил своего протеже. Именно поэтому он и Иванов сидели сейчас в кофейне с чашечками в руках и вели странную для постороннего уха беседу. Итак…

— Кто-то должен покинуть этот свет, — безмятежно проговорил Голландцев, с безупречным изяществом отпивая глоточек ароматного двойного эспрессо. — Это постоянно с кем-нибудь происходит. Но в конкретном нашем случае — с тобой.

Он бросил испытующий взгляд на Андрея. Тот по-прежнему молчал, был серьезен и собран, и взгляд Джокера встретил довольно бесстрастно.