Пороги

— Лучше все-таки бомба. Мощность рассчитаем исходя из качества информации. Главное — не переборщить и не пересолить. Кстати… — неожиданно спохватился он. — Поскольку ты утверждаешь свою полную независимость от прошлого, отсутствие бывших друзей, коллег и любовниц, полноценно ориентироваться в сегодняшнем тамошнем бытии тебе на первых парах будет трудновато. Поэтому предлагаю тебе в собеседники и напарники директора и идеолога тамошнего деревянного музея. Где-то у меня записан его телефон и прочие координаты. — Он порылся в бумагах на столе и протянул мне визитку: — Держи! Судя по отзывам, вполне адекватный абориген. Несмотря на преклонный возраст, пописывает стишки и даже сподобился на книгу воспоминаний. Общения с ним тебе, так или иначе, не миновать, поэтому советую с воспоминаниями предварительно ознакомиться и возможного дружества не избегать. Пригодится весьма и весьма. Впрочем, смотри и думай. Я пока только советую, а решения принимай сам.

Я посмотрел на визитку и уже раскрыл, было, рот, чтобы поделиться удивлением — мол, я же его знаю! Не поделился, тормознул в самый последний момент. Не захотелось продолжать уже почти законченный разговор. Тем более, делиться не очень простыми воспоминаниями.

Уже сидя в редакции на своем рабочем месте, я положил на стол перед собой эту визитку. На ней вычурной славянской вязью было обозначено: Чистяков Александр Сергеевич. Судя по улыбке главного, все-таки заметившего мою мгновенную растерянность, визитка была не случайностью, а хорошо продуманным доводом, должным посодействовать моему скорейшему отъезду. Значит, с моей биографией шеф знакомился основательно, и не только по анкете в кадрах. Видимо, всерьез надеялся на «бомбу» весьма солидной мощности.

С Александром Сергеевичем Чистяковым, где-то в самом конце шестидесятых, мы отправились на попутном катеришке вниз по тогда ещё совершенно неведомой нам Ангаре. Александр Сергеевич сотрудничал в то время в местной газете «Огни Ангары» и прихватил меня, совсем салажонка, с собой в качестве подающего надежды юного фотокорреспондента. Готовился очерк о прошлом и будущем Приангарья, и его предлагалось снабдить выразительными фотографиями грозных порогов, исчезающих деревень, окрестных таежных просторов и, как обязаловку, запечатлеть места створов будущих ГЭС, должных превратить дикие безлюдные места в мощный индустриально-промышленный узел для обеспечения бурно развивающейся страны миллиардами киловатт электроэнергии, тысячами тонн алюминия, железорудным сырьем, углем, продукцией лесопромышленных комплексов, да и всего остального, что отыскали изыскатели и геологи в необозримых окрестных пространствах. «На диких таежных берегах, где ещё не ступала нога человека, скоро поднимутся светлые и просторные современные города, протянутся автострады, задымят трубы огромных заводов». Я невольно поморщился, вспоминая эти пафосные строчки появившегося после нашей затянувшейся командировки очерка. Заглянуть бы тогда лет на пятьдесят вперед…

Неожиданно пришедшая в голову мысль прервала мои не очень веселые воспоминания. Торопливо включил компьютер. Главный, кажется, говорил о книге воспоминаний. Не фигурирует ли в ней наша давняя командировка по местам будущего счастливого будущего? В Интернете набрал фамилию Чистякова, перелистал множество однофамильцев и, как ни странно, отыскал искомое. Книга называлась «Воспоминания о возможном будущем».

Воспоминания о нашей командировке оказались почти в самом начале.

«27 июня 1967 года случилась наша затянувшаяся чуть ли не на месяц командировка, которая в корне перевернула все мои прежние представления о «неосвоенных, безлюдных, втуне пропадающих, труднодоступных, а потому бесполезных для страны и народа бескрайних просторах Приангарья, которые предстоит покорить, освоить, поставить на службу, преобразовать, вдохнуть новую бурную и счастливую жизнь».

Это неожиданное откровение чуть ли не дословно совпало с моими недавними размышлениями, так что после минутного удивления и даже растерянности я решил обязательно дочитать до конца если не все воспоминания, отложив их на последующие совместные разговоры и откровения, то уж рассказ о «затянувшейся командировке», которую я тоже помнил, как говорится, «от и до», решил проштудировать обязательно, хотя бы в качестве непременной преамбулы к будущей встрече с директором музея Приангарья Александром Сергеевичем Чистяковым.