Пороги безмолвия (СИ)

Мальчик вжался спиной в стену. Пожалуй, впервые в жизни он так сильно испугался. И дело было даже не в самом Грависе или его угрозах, а в исступленном бешенстве, которым он был опутан, как паутиной, и которое могло в любое мгновение вырваться в мир неконтролируемым чёрным вихрем. Гарри не понимал этого человека, не понимал, что им движет, и что им управляет. Лишь одно он знал наверняка — Велиар Гравис излучал угрозу, опасность и едкую ненависть ко всему, что его окружало, и эта ненависть почти отравляла подростка, вселяя в него парализующий ужас. Он неотрывно смотрел на Шакала широко распахнутыми зелеными глазами, теряясь в той буре чувств, что бушевала в душе до той секунды, пока за мужчиной с грохотом не захлопнулась тяжелая, железная дверь. Камера погрузилась в кромешную тьму, и лишь тогда Гарри позволил себе сделать глубокий вдох и закрыть глаза.

“Меня найдут, — снова сказал он самому себе, — обязательно найдут. Том ни за что меня здесь не бросит”.

С этими мыслями он лёг на пол и уставился в непроглядный мрак, ни о чем больше не думая и ничего не чувствуя, кроме пульсирующей головной боли, бьющейся в висках.

*

Со дня исчезновения Поттера прошло почти две недели, и за это время никто не обнаружил ни единой зацепки, которая вывела бы на след подростка. Авроры дежурили в Хогвартсе, прочесывали местность, которую вычислил поисковик Хельги, продолжали опрашивать учеников и беспомощно бродить по кругу, словно слепые котята. Тому их безрезультатная деятельность перестала быть интересной. От министерских ищеек толку было не больше, чем от Снейпа, Дамблдора или любого другого волшебника. Никто ничего не делал. Они только переживали, волновались, опасались, терялись в догадках и строили разнообразные теории одну глупее другой. Арчер презрительно скривился.

“Самонадеянные, бесполезные ничтожества, — думал он, — воображают себя великими магами, но как только дело доходит до реальных действий, они тут же превращаются в стадо баранов. Ненавижу”.

Слизеринец лежал на снегу, совсем не чувствуя холода, и рассматривал блекло-голубое небо, которое постепенно затягивали грязно-серые облака. Ему всё опротивело. Его тошнило от бессмысленных лекций, от пустоголовых сокурсников, преисполненных собственной важностью, от профессоров, от унылой бесцветной зимы, от толпы учеников, которые, позабыв о Гарри, продолжали жить, как ни в чем не бывало. От этого лишенного логики чужого мира, которого Том не понимал и который искренне ненавидел. Почему-то всё вдруг лишилось цветов, запахов, ощущений. Арчер не чувствовал вкуса еды и не испытывал голода, он не мог заснуть и во сне не нуждался, его не беспокоил холод, не терзал страх. Всё стало пустым и бессмысленным. Ненужным. Разум заполнился миллионами планов, мыслей, образов, желаний, каждое из которых побуждало мальчика к немедленному действию и одновременно не давало ему сосредоточиться хоть на чем-то. Он будто сходил с ума и сам не понимал из-за чего именно, без конца блуждая во тьме, где со всех сторон слышался шепот собственного голоса, разобрать который было невозможно.

— Ты простудишься, если так долго будешь валяться на снегу.

Арчер скосил глаза на девчонку с каштановыми кудрями. Она сидела рядом с ним на корточках, глядя на него с искренним беспокойством. Её карие глаза казались усталыми и воспаленными, словно она не спала всю ночь, а лицо осунулось и было почти белым. Он хотел ответить, что раз ему не холодно, то он и не простудится, но вместо этого почему-то сказал совсем другое:

— Ты похожа на привидение.

— А ты — на умирающего от переохлаждения, — парировала она. — Глупый способ самоубийства.

— Когда я решу спросить твоего мнения о том, как лучше расстаться с жизнью, сразу дам тебе знать, Грейнджер, — постно бросил он и снова уставился в небо.

— Том, не терзай себя так, — неожиданно несчастным голосом сказала гриффиндорка. — Мы найдем его. Обязательно.

— Да, спасибо за пустое обещание.

— Нужно надеяться, Том.

— Прекрасно, тогда оставь меня, пожалуйста, одного и я сразу начну усердно надеяться, делать-то больше нечего.

— Твой сарказм неуместен.

— Как и твоя глупая болтовня.

— Ты думаешь, ты один переживаешь?! — неожиданно резко осведомилась девочка. — Снова возомнил себя центром вселенной и упиваешься своим горем? Гарри и мне очень дорог, но я не считаю нужным возносить свою боль выше небес.

— Да, вместо этого ты великодушно раздаешь окружающим свои мудрые советы, — скучающе протянул он.

— Ты только и можешь, что без конца винить всех вокруг в том, что они не могут найти Гарри! — сердито выпалила она. — Попробовал бы сделать хоть что-нибудь сам!

Арчер опалил её свирепым взглядом:

— Ты думаешь, если бы я мог что-то предпринять, то валялся бы тут? — зашипел он.