Порою нестерпимо хочется

-- В океан, -- отвечает Генри, -- в море. Эх! Слышите, как эти шалопаи обходят бедную лисичку? Говноеды!

Она понимает, что нужно отодвинуться от этой руки -- заняться кофе или еще чем-нибудь, -- и не двигается. Генри прислушивается к гону и недовольно хмурится -- нет, ему не нравится, как работают собаки. Слишком много шуму из-за какой-то лисы. Наклонившись вперед, он сплевывает на угли свою жвачку, словно она внезапно стала горькой, и смотрит, как та шипит и раздувается.

-- Случается, -- говорит он, не отводя взгляда от углей, -- лососевые трейлеры подбирают животных далеко в море, за много миль от берега, -оленей, медведей, рысей и тьму лисиц, -- плывут себе просто и плывут. -- Он берет палку и задумчиво ворошит угли, словно позабыв об охоте. -- Когда-то, лет тридцать назад -- да уж, не меньше тридцати, -- я подрабатывал на судне, ловившем крабов. Вставал в три и шел помогать старому шведу вытаскивать сетки. -- Он протянул руку к огню. -- Вот шрамы у меня на мизинце. Это укусы крабов, когда эти сукины дети доставали меня. Только не рассказывайте мне, что крабы не щиплются... Как бы там ни было, нам всегда попадались плывущие звери. В основном лисы, но иногда и олени. Обычно швед говорил: "Оставь их, оставь, нет времени валять дурака, говорят тебе, нет времени". Но однажды нам попался огромный самец, настоящий красавец, рога в восемь-девять ветвей. Швед и говорит: "Достань этого парня". Заарканили мы его и затащили на борт. Он уже был совсем без сил и просто лежал. Дышит тяжело, глаза закатились, как это бывает у оленей, если их напугать до смерти. Но не знаю -- это был какой-то не такой испуг. То есть не то, что он перепугался, что чуть не утонул или что его затащили в лодку к людям. Нет, это был какой-то чистый, незамутненный страх.

Он ворошит костер, посылая вверх целый сноп искр. Вив и Ли смотрят на него в ожидании продолжения, чувствуя те же искры в своей груди.

-- В общем, он выглядел таким изможденным, что мы даже не стали его связывать. Лежал он окаменев, и казалось, он ни на что не способен. Так он и лежал, пока мы не приблизились к берегу. И тогда, кто бы мог подумать, вскочил -- только копыта мелькнули в воздухе -- и через борт. Я сначала решил, что подлец просто выжидал, когда мы подойдем поближе к берегу. Но нет, оказалось, нет. Он развернулся прямо навстречу приливу и поплыл назад, в океан, -- и в глазах все тот же страх. Знаете, это меня доконало! Я часто слышал, что олени и всякие там звери бросаются в прибой, чтобы вывести вшей и клещей соленой водой, но после этого рогатого я понял другое. Дело тут не просто в насекомых, тут больше.

-- Чего больше? -- искренне спросил Ли. -- Почему? Ты думаешь...

-- Черт возьми, мальчик, я не знаю почему! -- Он бросил палку в огонь. -- Ты у нас образованный, а я тупожопый лесоруб. Я только знаю, что понял, -- ни один олень, или медведь, или, скажем, лиса, которая совсем не дурочка, не станут топиться ради того, чтобы избавиться от пары десятков вшей. Слишком уж дорогая плата за удовольствие. -- Он встал и отошел на несколько шагов от костра, отряхивая штаны. -- О! о! слышите? -- отрезали сукина сына. Теперь возьмут, если не поплывет.

-- Ты что думаешь, Вив?

Пальцы снова начинают чуть давить ей на горло.

-- О чем? -- Она продолжает задумчиво смотреть на огонь, словно все еще находится под впечатлением рассказа старика.

-- Об этом инстинкте у некоторых животных. Зачем это лисе пытаться утопиться?

-- Я не говорил, что они хотели утопиться, -- заметил Генри, не оборачиваясь. Он стоял лицом к звуку гона. -- Если бы им надо было просто утопиться, им хватило бы любой лужи, любой дырки. Они не просто топились, они плыли.

-- Плыли навстречу верной смерти, -- напомнил ему Ли.

-- Может быть. Но не просто топиться.

-- А как же иначе? Даже человеку хватает ума понять, что, если он будет плыть все дальше и дальше от берега, он неизбеж... -- Он оборвал себя на полуслове. Вив чувствует, как рука на ее шее замерла и похолодела; вздрогнув, она поворачивается, чтобы взглянуть ему в лицо. Оно ничего не выражает. На мгновение Ли заливает бледность, словно он погрузился куда-то глубоко внутрь себя, забыв и о ней, и старике, и о костре, в бездонную пропасть собственной души (однако, выяснилось, все к лучшему -- мне удалось получить целую пачку ценных сведений, которые оказались чрезвычайно полезными в свете грядущих событий...), пока Генри не напоминает ему:

-- Что он что?

-- Что? Что он неизбежно погибнет... (Первая часть сведений касалась лично меня...) Так что, кто бы это ни был -- лиса, олень или несчастный алкоголик, -- если они так поступают, значит, они явно намерены утопиться.

-- Может быть, с алкоголиком ты и прав, но послушай: с чего бы старой лисе так отчаиваться, чтобы желать покончить с собой?