Порок

– Да меня как-то не колышет. Он ведь пасётся на нашей территории, – тяжелой поступью чеканил шаг, прокручивая в башке, как откручу ишачью голову.

– Туман…– выругался Михася, когда я залез в тачку, не обратив на их треп внимания.

– Мат, на зеленку* (наз. района), – захлопнул за собой дверь.

– В смысле? – глянул на меня Матвей через зеркало заднего вида, хмуря брови.

– Ты вдруг оглох? – вглядываясь в нашего водилу, наклонил голову к плечу в тот момент, когда пацаны молча загрузились к нам в девятку.

Четверо переглянулись и уже спустя пару секунд мы тронулись с места на чужую территорию.

– У меня с собой только нож, – нарушил молчание Кот.

– У меня кулаки, – задумчиво хмыкнул Михася, всматриваясь в боковое окно.

А у меня ПМ, но я решил промолчать, зная, что сам без чьей-либо помощи прижму жало собачонке, которая до сих пор не может прекратить тявкать на меня. Сраный год продолжается наша с ним свистопляска. Фраер все не может угомониться и оставить меня в покое. Не может простить Барину, что его задвинули на задние ряды, загородив мной. Не может забыть, что Центровой скосил половину его территории и отдал моей группировке. Ну что он против целой системы? Против Барина? Легче полаять на меня, при любом удобном случае вставляя палки в колеса. Он как болезненный геморрой, который не лечится, как сгнивший зуб в вонючей пасти, на который нет бабок, чтобы вырвать. Нарыв, с которым ты рано или поздно смиряешься, приспосабливаешься и живешь с ним. Вот и эта падаль, как больная опухоль. Рано или поздно напоминает о себе, вставая поперек горла. Вот Только сегодня он перегнул палку.

Вся наша система – как черная непроглядная вода, в которой каждый из нас барахтается, желая словить рыбу покрупнее, пожирнее, зубастее. Даже мои пацаны. Все хотят высокого положения, статуса, бабла.

За последний год наша группировка зеленых щеглов нехило поднялась, расширилась, стала выдрессированной армией. К нам было престижно попасть не только отбросам, но и интеллигенции. Многие хотели быть с нами, а кто не хотел, то сценарий для него уже был расписан от и до. Будут третировать, не дадут жизни, спокойно учиться, станут не только требовать деньги с этого обсоса, но и с его родичей, поэтому мы и вербовали школьников, чтобы по окончанию с ними не было никакой кабалы.

И Птичьев бесился. Приходил в бешенство, как только слышал о нас. Скрипел зубами, оттого как Барин расшаркивается перед нами. У нас положение, тачки, бабки, телки, к одному бокс-клубу добавились еще два зала и одна квартира, где любой из нас может периодически останавливаться, пережидая терки дома. Нас Барин превозносил, пока мы приносили ему внушительную сумму, а Птичьева с каждым месяцем затаптывал, урезал в расходах, отбирал территорию, благоразумно отдавая ее нам. И я бы его ненавидел, если бы пребывал в той же заднице, что и он. Вот только не быть этому никогда. Наши два котла, которые варят абсолютно по-разному. Проще говоря, у Птицы мозг с гулькин хер. А стайка завистливых гиен будет всегда. Не Птица, так другой на горизонте нарисуется. Дело времени. И каждый будет желать устранить конкурента. Я не трогал этого фраера только потому, что он человек Барина. Всё еще его человек. Если прикоснусь, то голову мне снесут, хоть он и дерьмо, хоть и нет от него здравого толку. Он человек Барина, и этим все сказано.

– Туман, держи себя в руках, – не оборачиваясь ко мне, предупредил Кот, стоило подъехать к залу, где ошивалась стая пернатого.

– Топотишь за него, Макс? – презрительно потянул оскал.

– Шлифуй базар, – психанул Кот и вылетел из тачки.

Напряженно усмехнулся и отдал указание парням:

– Матвей и Ваня, сидите тут. Нас троих будет достаточно.

– Ты в курсе, сколько их там? – тут же вызверился на меня Рыжий.

– Сидите, – коротко отчеканил еще раз им в глаза и вышел из тачки под забористый мат распсиховавшегося Вани.

Ровным и уверенным тяжелым шагом первым пересек порог чужого зала. За мной пацаны: Кот шел позади справа, Михася – слева. Тотчас гомон веселого гогота затух, стоило всей кодле пернатого увидеть нас.

– Какого хрена? – раздался грубый голос, в котором сквозило полное недоумение какого-то черта.

Я сразу увидел нужного мне довольного фраера, раскачивающегося на стуле за столом, где пацаны перекидывались в карты. Не спеша приблизился к Птице и остановился поодаль, внимательно вглядываясь в счастливое хлебало, которое ненароком обещало треснуть от широкой мерзкой улыбки.

– Какие люди-и-и, – протянул клоун. – Чем обязан? Чай, а может, коф-э-э-э? – заржал он, все так же качаясь на стуле. Если он и был еще расслаблен, то парням его уже явно не до веселья, хотя мы были в значительном минусе.

– Ну, Дэн, ну чего ты такой грустный? А может, у тебя что-то случилось? Может, ты за помощью пришел? – он резко нормально сел на стуле и развел в стороны руками, чем заставил моих парней позади напрячься.

– Деньги, – только и сказал ему, боясь кинуться раньше времени на этого утырка.