Порок

– Боже! Денис! – воскликнула мать и, разрыдавшись, побежала к графину с водой, стоявшему на прикроватной тумбе. – Нет, не шевелись. Пока нельзя, сынок. Слава Богу, ты пришел в себя! – скулила рядом со мной женщина в длинной коричневой юбке и клетчатой теплой кофте с воротом, вызывая в башке скачкообразные волны ломоты. Трясущимися руками наливала воду в граненый стакан, неаккуратно разливая ту на пол. – Я помогу, помогу… – поднесла воду к губам, пытаясь придержать меня за голову, которая по ощущениям явно была пробита.

Пока пил или, вернее сказать, смачивал губы, скрестил взгляд с батиным, и тотчас инстинктивно почувствовал, что тот желает сломать меня, задавить. Он, глядя на меня, выдохнул, снабжая воздух вырывающейся яростью, и резко гаркнул на всю палату так, что чуть не лопнули перепонки:

– Пришел в себя, сучонок?! Догулялся?!

Многозначительно глянул на него, никак не впечатлившись суровым тоном, и мать решила тут же миролюбиво вмешаться в разговор.

– Андрей, я тебя умоляю, не здесь и не сейчас… Он же только в себя пришел.

– Пусть говорит, – с трудом прокрутил языком. – Зачем откладывать разговор. Днем раньше, днем позже, – прохрипел я и закашлялся.

Меня посетило ощущение, что у раскрасневшегося отца сейчас от злости перекосится морда.

– Ты еще после всего шутишь, поганец? – ледяным тоном переспросил батя, ощерив верхнюю губу в зверином оскале. – Считаешь, надурил меня? Замылил глаза своими байками про работу? Да кому ты нужен?

– Ты меня с собой равняешь, что ли? – хмыкнул оценивающе и пытливо посмотрел на него со смесью презрения и безразличия.

– Дени-и-ис… – мать удрученно прикрыла ладонями лицо, тем самым пытаясь пристыдить за то, что я посмел намекнуть на нынешнюю работу отца.

– Да, я работаю на Богдановском рынке, – мгновенно окрысился батя. – Я не сижу дома! Я пытаюсь любым способом добыть деньги для своей семьи! – пробасил вновь на всю палату и схватился за железку на койке.

Работать? Продавать поношенное шмотье и книги – это означает работать? Или, может, по ночам охранять за копейки богом забытый завод, который каждый день растаскивают на металл. Но батя ведь честный, бывший полковник ВДВ, он лучше руку себе по локоть отгрызет, чем положит в карман чужое.

Я иронично заломил бровь и усмехнулся, столкнувшись со знакомым презрением и разочарованием в идентичных глазах напротив. Даже в такой обстановке и при таких обстоятельствах мы давили друг друга, не могли спокойно поговорить, как обычно это и бывает, нам не хватает места, когда мы оба находимся на одной территории.

– Ты думаешь, я не понимаю, с кем ты шоркаешься? Шифруешься? Не знаю, что происходит в нашем городе? – он с психу сдернул с себя белый халат, оставаясь в сером узорчатом свитере. – Или я, по-твоему, дурак, который не понимает, сколько на сегодняшний день зарабатывает охранник? Ты тупая малолетка, которая решила, что умнее своего отца, прожившего жизнь? И это последствия твоей безмозглой головы! – тычет в меня пальцем и басом орет. – Во что ты ввязался? Я говорил тебе, если узнаю, что полез в криминал, то вышвырну тебя из дому? Это благо тебя ударили в левый бок! В левый! А если бы в правый, то труп! Труп, ты это понимаешь, сучонок?! Семь ножевых!– подскочил ко мне и схватил за горло, но мать, взвизгнув, вцепилась в отца и вновь завыла.

– Отпусти его, отпусти. Он ведь под капельницей. Только в себя пришел! Андрей, я молю тебя, не трожь его.

– Что тут происходит?! – вломились к нам медсестра с врачом. – Вы что творите?! – подбежал врач и начал чем-то светить мне в глаза.

– Откажись от всего, что себе напридумывал! Я теперь тебя за порог дома не выпущу! Прижму тебе жало, – продолжал разъяренный батя, чуть ли не плюясь.

– Все на выход! – бескомпромиссно указал на дверь доктор.

– Мне не всрались твои нотации, – в ответ нагло парирую отцу развязным тоном и закрываю глаза.

– Пошли, Надежда… Ничего с ним не случится. Живее всех живых. Зря только сопли на кулак наматывала.

Усмехнулся про себя и понял, что даже за живое не задел. Безразличие, переплетающееся с холодом внутри. Абсолютный штиль. Вроде родные люди, а на деле как будто впервые их встретил.

Громкий хлопок двери подтвердил, что я остался наедине с врачами.

– Давно я тут? – разлепил глаза и уставился на худощавого мужика в круглых очках, который мерил мой пульс и смотрел на свои часы.

– Со вчерашней ночи. Пару часов назад вас перевезли из операционной в палату. Семь ножевых. Либо вы сильный человек, либо вас уж очень кто-то любит сверху. Удары пришлись в пустоту, почки не задеты. Кровотечение остановили, зашили, от наркоза отходите и поэтому сейчас чувствуете боль. Под утро, через пару часов вколем обезболивающее. Друг ваш успел вовремя. Не забудьте потом его при встрече поблагодарить, – оторвался от меня врач и мельком стрельнул взглядом на медсестру, сворачивающую капельницу. – Светлана, закончили?

– Да.

– Какой друг? – задал вопрос и натолкнулся на внимательный взгляд.

– Вам виднее. Он вас обнаружил около подъезда.

Кот. Он еще отирался с Михасей и Стрижом, когда я отправился с Матвеем домой.