Порок

Больше ни слова не говоря смежил веки, проваливаясь в беспокойный поверхностный сон. Чувство лихорадки все время не отпускало, поэтому я так и не понял, то ли мне приснилось, то ли врач еще произнес, что придется потратить пару месяцев на восстановление.

А утром, еще когда толком не рассвело, в палате загорелся противный свет и с видом хозяина положения в палату прошел следак, усаживаясь на пустующую рядом со мной кровать.

Я удивлен, как он еще из-за нас не наступил на рюмку. Сколько ж мы у него крови попили. Так и хотелось растянуть предвкушающую улыбку на всю морду, да только вдруг решил поиграть по нашему с ним сценарию.

– Вы кто? – серьезно начал я, чем в первые секунды удивил красного, заставив на время проглотить язык и потеряться.

Сука, жаль, что под рукой камеры нет.

– Туманов, я не понял, у тебя биполярка вместо ножевых? Решил вдруг прикинуться дурачком?

– А… – чуть помедлив, поменял тон на насмешливый, но отстраненный. – Я вас не сразу признал, товарищ следователь Ветров. Встать не могу пока.

– Рот закрой свой, – резко сквозь зубы выкинул фразу, прервав меня. – И давай по делу. Кто и за что?! – приготовил ручку, чтобы записать мою болтовню на альбомный лист, заранее достав из папки.

– Я ябедничать не привык. Меня не так воспитали, – хмыкнул про себя, подумав, что это воспитание я привил себе сам. Братишка младший бы тут уже обосрался и все вывалил как на духу.

Ага, залупу*(мужской половой орган) ему длинную и вонючую, а не правду.

– Ты играться удумал? – рявкнул на меня.

– А вы ко мне еще не привыкли? – огорченно вздохнул и зажмурился из-за раскалывающей башки и дикой боли в боку.

Да, из-за сотрудничества с Барином Ветров теперь не скоро слезет с меня. Но даже за год он так и не накопал на меня по серьезке. Так, мелкая хулиганка… Я со своими людьми сразу всем терпилам закрывал пасти, а самые разговорчивые расплачивались особо жестоко. Ну или их семьи расплачивались за косяки стукачей. А сверху после меня подчищал Барин или его брат из органов – Алмазов, – уж точно не знаю. Туда нам вход был закрыт. Мне достаточно, что я жил спокойно и в ментуре за год побывал всего лишь дважды.

– Кто тебя прессанул, Туманов? А то только вы, да вы, а тут я прям удивился.

– Очень рад, что смог вас поразить, – хмыкнул и раскрыл опухшие глаза, сталкиваясь с его пристальными, холодного голубого оттенка. – А что, есть что-то на меня? Я просто не понимаю, за кого вы говорите. Мысли, извините, не читаю. Надеюсь, это не наказуемо законом?

– Ну, если будете и дальше данью обкладывать, то мало что найдется. Но рано или поздно, поверь, я докопаюсь.

– Это вы сейчас намекаете на свою доблестную милицию? – рассмеялся через силу, пытаясь отвлечься от боли в теле.

– Смейся, Туманов. Вижу, первая ответка тебе уже прилетела? – наигранно хрюкнул красный.

– Так я не знаю, за что. Шел себе спокойно домой. Открыл подъезд, а потом все-е-е. Темнота. Открыл глаза…

– И опять мы возвращаемся к нашим баранам. Да, Туман? Снова очнулся и гипс?

– Почти. Только у меня, оказывается, дырка в боку. И очень… – выгнул голову, затылком сильнее упираясь в подушку.

Бля-я-ядь…

– Ооо, по твою душу…

Вовремя зашла медсестра, неся в руках маленький полукруглый металлический поднос.

– Нужно сделать укол обезболивающего.

Да коли ты уже быстрее! Иначе я точно сейчас откинусь.

– Ветров, я все сказал. Добавить нечего, – смотрел, как баба вводит в вену лекарство.

– Значит, не скажешь?

– Нечего. Все что помню, изложил устно.

– Как выйдешь, я жду тебя в отделе.

– Найдите его! – неожиданно воскликнул, обрадовавшись, что поясница начала мгновенно неметь. – И посадите! Эти сволочи должны сидеть за решеткой! – перешел на клоунаду, заставив Ветрова сжать челюсти и поморщиться. – Долбиться в десна не будем! Не такие мы и друзья.

– Туманов! – следак круто развернулся ко мне, когда оказался уже у двери. – Не выводи меня! – рыкнул, направив на меня папку.

Но и на этом посещения не закончились. День только начался, я более-менее поспал после укола, а когда очухался под громкий стук капель проливного дождя об стекло окна, ко мне заявился Кот, да не один…

В груди раннее незнакомое чувство взорвалось, дробя на осколки кости и потроха в мясо. А может, это, все же, сердце, Туман? Все еще живое сердце, которое начинает биться рядом с этой сумасшедшей. С девочкой, которая не похожа ни на одну другую. Девочка, с которой тепло, уютно, хорошо и сердце с каждым ударом бьется быстрее, как ни с кем другим.

Взглянул испепеляюще на Кота, пока Прищепка, как ошпаренная, залетела в палату, подбежав к окну, и безмолвно передал, что этот баран редкостный долбоёб.

Кот развел руками, мол, говоря, что он в этой ситуации был бессилен и ничего не смог сделать.

Девчонка, встав к нам спиной, сложила руки на груди, пялилась в окно и громко пыхтела, как паровоз.

– Ульян? – осторожно позвал ее, зная, что и этот взрыв неминуем.

– Кретин! – завизжала Прищепка, развернувшись к нам с красными опухшими глазами и рубанула ребром ладони воздух.

Смотрелось это, конечно, комично, но я не рискнул давить лыбу, пока она пребывала в таком состоянии.