Порок сердца

Можно, конечно, еще и страну было бы поднять, но за непосильные цели Паша не брался.

Дома он поднимал гирю, прокачивал широчайшую и бицуру. Он любил слова «поднимать»,

«опускать» и вообще знал цену словам. Он окончил автотранспортный колледж и работал в

сервисе, мастера его хвалили и говорили, что из него обязательно выйдет толк. Выглядел он

абсолютно нормальным: крепкий, невысокий, темно-русый. Как все, мог забухать, поддержать

дружескую беседу. Как все, он ходил на дискачи и рейвы снимать телок и, как все, обычно

обламывался, но иногда и ему перепадало. Паша, как все, фигачил в компьютерных клубах в

«Каунтер страйк» и, как все, ненавидел эмо…

Хотя это спорный вопрос. С этими розово-черными педиками у него были особые счеты.

Началось это давно, еще в школе. Эмо еще никаких не завелось, зато педики уже шлялись везде. На

перемене в туалете восьмиклассник Пабло Чачик нормально курил и никого не трогал, но тут в тубз

заскочил какой-то наглый старшеклассник и стал, не обращая никакого внимания на Чачика,

мочиться в писсуар. Чачик, от нефиг делать, посмотрел на наглеца, отметил разницу в размерах

члена в свою пользу, и тут с ним случилось нечто неприятное. Теперь-то он знает, что это пришла

обычная самопроизвольная эрекция, а тогда он реально испугался. Он, конечно, не дурак и уже

пробил все про такое явление, как стояк, но чтобы так, без участия баб, рук и порно? Он решил, что

докурился или вообще серьезно заболел. Когда же он понял, что с ним произошло, то испугался

еще больше. Слава богу, старшие пацаны во дворе, лучшие друзья Олег и Витое, смеяться над ним

не стали, а сказали уверенно:

— Пидор. Этот чувак в туалете — реально пидор. Точняк. Чего бы ему в кабинку не зайти.

Встал перед тобой, красовался. Привыкай, Пашка, пидоры везде. Только умело прячутся.

Не сразу Паша-Пабло осознал, какой важный и полезный инструмент у него теперь всегда

имелся под рукой. В следующий раз это случилось на борьбе, когда он уже учился в колледже.

Паша шесть лет ходил на классическую борьбу и стал камээсом, но, видимо, раньше пидоры ему не

попадались ни на тренировках, ни на соревнованиях. А тут он стоял в партере, а его спарринг-

партнер Сурен как заорет:

— Эй, бля, я с ним не буду бороться, у него стоит!

Вот педрила! А ведь действительно стоял. Паша тогда отлично отметелил этого гада после

тренировки, но борьбу пришлось бросить. А ведь раньше гомики на борьбе не светились. И Паша

спокойно ходил в душ, хотя там всегда было холодно и даже летом почему-то стояли клубы пара.

Так из-за педиков не сложилась спортивная карьера Паши. Чтобы не терять форму, он пошел в

качалку. Но прижиться там не смог. Качалка оказалась переполнена гомиками. Паша даже не смог

переодеться, посидел минут десять в зале, сокрушенно глядя на их раздутые мышцы, с трудом

успокоился и ушел. Кто бы мог подумать, качки как один напрягали чуткий Пашин орган. Но не

таков был Пабло, чтоб сдаваться. Он стал тягать тяжести дома и на какое-то время забыл про

педиков, уверенно двигаясь к своей цели и постигая в колледже азы автомобильной науки.

Общественный транспорт — от него все зло. В автобусах не увидишь голых тел наглых

педерастов, зато они умудрялись прижаться к Паше в утренний переполненный час и возбудить его

даже через толстую куртку и штаны. Один раз Пабло даже кончил прямо в автобусе, не доехав

остановку до колледжа, и уныло побрел домой переодеваться. С тех пор пришлось ему ходить в

колледж и домой пешком. Нет худа без добра, зато теперь он жил в отличном тонусе, каждый день

по три часа проводя на воздухе в движении. Пошел самый трудный период в Пашиной жизни. Его

простую душу грызли подлые мысли. Наглые пидоры стали приходить в его сны, принося с собой

поллюции, и Пашу впервые посетили сомнения в собственной нормальности. И поделиться-то ими,

как назло, не с кем. Не будешь же говорить об этом с родаками, особенно с отцом, который, придя с

работы и завалившись на диван перед теликом, сразу начинал причитать:

— Вот, пидоры. Надь, ты только посмотри!

Независимо от того, какой канал, фильм, концерт или передачу он смотрел. Не было рядом с

Пабло и верных старших друзей, Олега и Витоса. Олег сел за «хулиганку» на год, а Витое служил в

стройбате. Тяжело пришлось Паше, но он справился, рос в нем настоящий мужской стержень. Он

продолжал ходить пешком и качаться дома. Перестал смотреть телевизор, его вполне заменил комп,

на котором можно рубиться в «мочилки» без устали. Перестал париться по поводу снов. Должен же

быть от пидоров какой-то толк. А по выходным он долгими вечерами обычно дежурил у какой-

нибудь концертной площадки, дожидаясь конца мероприятия. Потом выбирал себе гомика

посочнее, инструмент отбора в штанах его никогда не подводил, с серьгой или волосатого, с

гребнем или просто в красной футболке, не важно. Главное, чтобы он шел к метро один. Паша

провожал подлеца в темноте до самой станции, потом резко подбегал — и раз, раз! С левой, с

правой, ногой по наглой пидорской морде, за все поруганные Пашины ночи и душевные страдания.