Порок сердца

Снова залившись холодным потом, Пабло, пересилив страх, заглянул в трусы. «Пидометр» висел на

месте. Просто рука не узнала его, такого чужого и бесчувственного. Паша понял, что пришла беда,

сел на край ванны и горько заплакал. Потом взял себя в руки, прекратил реветь, встал под холодный

душ и стоял под ледяными струями, пока все тело не заледенело и не онемело, как мертвый орган

между ног. Выйдя из-под душа, Пабло залепил пластырем крест-накрест шишку на лбу и, пытаясь

ни о чем не думать, вернулся к кровати. «Нужно просто заснуть. А когда я проснусь, все будет

нормально», — успокоил он себя. Но не тут-то было. На будильнике высвечивались семь часов

утра, за окном расцветало тихое летнее утро. У соседей сверху лаяла собака, стараясь обратить

внимание хозяев на свои туалетные проблемы. Во дворе урчал заводящийся «жигуль». Мир

просыпался, обычен, реален и прост. Противный скрежещущий шорох привлек внимание Паши. Он

посмотрел на потолок. Там, словно гекконы, держась за побелку всеми четырьмя растопыренными

конечностями, копошились с десяток бледно-голубых зомби из проклятого сна. Вывернув на сто

восемьдесят градусов тонкие шейки и свесив с потолка рваные челки, они плотоядно разглядывали

Пабло, облизывая жирными проколотыми языками острые пики зубов, и ждали, пока их жертва

заснет. Пабло молнией вскочил с кровати, наступив на высунувшуюся из-под нее руку с черным

обгрызенном лаком на ногтях. Рывком схватил со спинки стула спортивные штаны и метнулся к

окну, на лету умудрившись натянуть треники. Рванув на себя оконную раму, он ловко выбросил со

второго этажа хрущобы свое спортивное тело и без проблем приземлился на мягком газоне. Не

останавливаясь ни на секунду, Пабло бросился бежать прямиком в отделение милиции, которое

было в двух кварталах от дома, затылком чувствуя, как за ним, не торопясь, но и не отставая, бегут

голые голодные страшные существа.

— Врете, пидоры, не взять вам меня! Паша бежал легко — сказывались тренировки — и

вскоре пулей ворвался в отделение. Дежурный лейтенант Петров проснулся и, отвалив могучую

челюсть, уставился на полуголого крепыша, мячом влетевшего в дверь и сразу заблокировавшего ее

всем своим телом.

— Ты что, офуел? — заорал Петров.

— Пидоры идут. Зомби-пидоры! Они нас всех сожрут! Запирай дверь, зови подкрепление.

Объявляй тревогу по городу. Эмо-кидоры уже здесь.

— Белочку поймал? — выдохнул Петров. — Я тебе сейчас покажу кидоров, мать твою!

— Скорее! — взмолился Пабло. По дверям с той стороны противно заскребли острыми

ногтями. — Скорее подмогу!

В обезьяннике проснулся и засуетился недовольный шумом синий бомж.

— Сейчас, сейчас, — сказал Петров. — Сейчас.

Он и правда вызвал подмогу. Но почему-то подбежавшие к Паше милиционеры стали

отрывать его от двери, крутить руки и бить по почкам дубинками. Заломать Пашу было непросто

даже вчетвером, он боролся до последнего, хрипел, выворачивался и кусался. С одного из

сержантов слетела фуражка, и Паша в ужасе увидел выпавшую из-под нее засаленную челку. Тут

же огромная ладонь с черными ободками грязи под ногтями вцепилась ему в лицо.

— Ага, — закричал Паша, — вы уже здесь! Ментовку захватили!

Четыре могучих милицейских тела наконец-то справились с буйным крепышом, заломили ему

руки за спину, уронили на пол и теперь пытались надеть наручники. Захлебывающийся страхом,

обидой, кровью и соплями Пабло, находящийся в центре кучи-малы, неожиданно испытал знакомое

чувство наполненности жизни. «Это конец, — понял он. — Пидометр заработал, ура!» От радости

он перестал сопротивляться на какое-то мгновение, которого и хватило милиционерам, чтобы

повязать его по рукам и ногам, запихать в рот кляп, засунуть в обезьянник и спокойно вздохнуть.

— Пипец, какой здоровый, — пожаловался сержант с разбитым глазом, — ну в смысле,

больной. Но здоровый.

— Бухой? — зевнув, поинтересовался Петров.

— Нет, вроде выхлопа нет. Обдолбался чем-то. Грибами, наверное.

— Не, не грибами, — сказал молодой милиционер. — Не сезон еще. Похоже, филателист.

— Да уж, редкостный мутант! Чего с ним делать-то? Оформлять? — спросил Петров сам у

себя. — Может, в камеру к таджикским цыганам его?

— Да ладно тебе, Леха, — вступился сержант, — нормальный пацан, ну убрался, с кем не

бывает? Вызывай психиатричку.

Пабло лежал в обезьяннике, над ним с любопытством склонился бомж. На бомже были рваные

кеды и грязный джемпер в ромбик. Один глаз заплыл фиолетово-черным бланшем, а на второй

свешивалась рваная челка. Пабло захрипел и червеобразными движениями забился в угол, откуда

его и достали быстро приехавшие санитары. Пожилой угрюмый доктор скептически оглядел его и

попросил вытащить кляп. Сержант опасливо выполнил просьбу врача.

— Я нормальный, — незамедлительно сообщил Пабло. — Отделение милиции захвачено

пидорами. Это менты-эмо-зомби. Убей эмо — спаси мир.

— Достаточно, — сказал врач и вздохнул. — Это наш клиент. Забираем его в «Скворечник».

Через час Пабло оказался на белой кровати в смирительной рубашке, и хотя внешне, после

серы в четыре точки, он быстро и надолго успокоился, внутри кипели страсти. «Все, пропал этот