Порох и соль

– Нашли пяток комплектов, кинули жребий. Шапок вот – хоть пори и куртки шей. Остального меньше. Еды больно никакой нету, кроме лимонов в каком-то рассоле. Надо вылить.

– Рассол? – удивился Клайд. – Вы у себя на севере что, лимоны солите как капусту?!

– Вода попала. – Хорне пожал плечами. – В порту хотели сверху навалить сахара, под него лед, и как засахаренные продать. Подонки, чего уж, но грамотные.

– Верно шкипер говорит. – Донер кивнул, положил руку на нож, совсем превращаясь в себя давнего и знакомого. Хорне старался на него не смотреть.

Сердце и душа у моряка просоленные, смолой пролитые, ветром насквозь расхлестанные… Только ему еще долго до мареманна, меряй хоть в чем – в милях, в мерах, что золотом, что порохом, в пинтах вражьей крови и морской водицы, что доведется выпустить и хлебнуть. Деда вспоминал уже редко, а вот Ньют, глядя на довольного старого пса рядом, так и всплывала в голове, скребла изнутри тоской.

– Шкипер… – Донер уставился на сапоги. – Спросить хотел.

– Говори.

– С глазу на глаз?

Хорне стрельнул на Клайда, подумал.

Рыжий, рубившийся рядом и вытащенный из воды, смотрел с насмешкой, отвечал с душой и казался своим. А своим должен быть вот Донер, но пока никак.

Ладно, ничего страшного для себя он матросу-новобранцу услышать и не даст.

– Говори, бас, Клайд свой.

– Ну, хорошо. Ты, свой, честь получишь, я тебе шапку всеж принесу. Только ты тут и останешься вахтой. Еду братец мой тебе доставит, не переживай. Там сейчас как раз начинают растапливать клятый очаг.

– Трави точнее, бас. – Хорне не попросил, приказал.

– Кто из наших шкипер, вам поперек курса встал, да так, что ты на нас с братьями смотришь как мар-гейст своими мертвячьими глазами, разве что на куски не дерешь?

Хорне глянул волком, снова ощутив лютую ярость.

– Блэкбард, Молдо, Глиф, остальные с ними.

– И где они сейчас? – Донер стоял смирно, почти не дышал. – Не на Черный Юг засобирались, или уже там ракушек на дно ловят?

Хорне кивнул.

– А пушки-то хоть, шкипер, ни за свои деньги брали?

– Блэкбард две своих и вертлюжню притянул.

– На Кота, а?

– На него.

Донер сплюнул. За борт, само собой. Умело, ничего не вернулось.

– Давно хотел Сизому кровь пустить. Не за что было, теперь есть. Сизый там?

Хорне молча кивнул.

– И хорошо, угрей ему в кишки напихать. Ничего, шкипер, ничего. Я вашему деду много должен, не сомневайся, не подведу. И потом не подведу, если захочешь дедовской дорогой идти.

Донер развернулся и пошел, не дожидаясь ответа.

Клайд погонял меч взад-вперед, подумал, сказал:

– Дед твой знатно на морях погулял? Говорят, у какого-то из северян на красном флаге была собачья башка.

– На багровом. – Хорне усмехнулся. – Не башка, а голова, не пса, а мар-хунда. Ты не видел, не спутал бы, а слышал, так слышал.

– И ты идешь забирать свое у его старой команды?

– Да. И заберу.

– Я даже не сомневаюсь, что попытаешься.

Хорне нахлобучил шапку плотнее, кивнул на море:

– Закрепись, Клайд. Волна идет, видно, где-то штормит. Смотри, чтобы не смыло. И я не буду пытаться, я тебе не богатенький арматор, нажравшийся золотого корня и пытающийся забраться на шлюху. Я заберу свое и развешу паскуд на реях, кроме двоих. Тем придется плохо, они вспомнят, как звали моего деда и отца, как звали прадеда и отца его отца, всех их, моих предков.

Клайд откашлялся, глядя на его удаляющуюся спину.

– Хайни?

– Что?

– А как их звали?

Хорне обернулся:

– Нас всех зовут одинаково, рано или поздно. Мы Хорне Кишки-Вон.

В рундуке рулевого оказалось кое-что полезное помимо раструба и клепсидры.

Ящичек с компасом, новеньким, в латунной коробке, Хорне закрутил винтами на нужном месте, справа от правила, точно угадав задачу бруса, смотрящего вверх.

Секстант, навощенная кожаная карта, шкиперский циркуль и линейка. Абиссцы могли ходить по звездам, как Хорне и выбрал курс. Но высчитать его правильно и поставить судно на нужный румб было куда лучше. И Хайни справился, пусть и ошибся два раза в счислениях, но ошибки нашел сам.

Судно звалось смешно, «Чирком», но Хорне устраивало. Чирок птица северная, но над морем тоже летает, не стоило гневить Морского короля, занимаясь переименованием. Суденышко шло в морской тьме, не опасаясь глубин, надежно укоренившись на гладкой водной спине одного из трех северных морей. Баклберри мурлыкал под нос, совершенно уверенный в своей судьбе и будущем – Донер ни от кого и ничего не скрывал. И Баклберри все устроило.

Дальше – как лягут кости, отмеряющие жизнь каждого мареманна, кости, выбрасываемые дочерьми Морского короля. А пока – Баклберри знал свой долг, гейс, заплетенный на спасенной жизни. И спас его, пусть и не один, этот тощий юнец, сейчас спавший под настилом у правила.

Ночь пела ветром, путающимся в снастях и все равно гонящих «Чирка» на Бурке. Баклберри не поправлял мальца-шкипера, видя его старания. Дед натаскал младшего Хорне стояще, курс выставил мальчишка правильно, только по расчетам и прикидке самого рулевого идти им было на день дольше. Но за три должны обернуться, даже за два с половиной, если не встретят по пути какой напасти.