Порох и соль

– У нас находят приют разные моряки. – Мар-витт усмехнулась, слыша, как оханье наверху потихоньоку перерастает в самые настоящие стоны с начинавшимся воплем. – И не обязательно, что они просто люди. Маркитантка очень любила свое тело и радости, что оно дарило. Служила в морской пехоте номеда, таскалась повсюду за солдатами. Как-то раз наслаждалась компанией сержанта, снова и снова, а ее дочка, только-только начавшая ползать, выбралась из люльки и выпала в окно. Прямо на построившихся новобранцев. Те учились работать короткими копьями. Но как можно отказать ей в таком понятном удовольствии, особенно, когда на стоянку заходят не-люди, верно, шкипер?

Внутри оказалось светло, пусть и подвешенные к потолку корабельные фонари полыхали странно-светлой зеленью. Мар-витт села на высокий стул у стойки, протянула руку и получила от густо-черного трактирщика пузатую глиняную бутыль и две кружки. Налила себе и Хорне, кинула кружку по стойке, гладкой и блестящей от многолетнего жира и отполированную тысячью опрокинутых стаканов, стопок, ковшей и кружек.

– Зачем я тут? – спросил Хорне, покрутив пойло в пальцах.

«Не смей пить! – рявкнул дед. – Только если эта сука даст слово!»

Прорези маски закрывали тонкие рубиновые пластинки, блеснувшие в такт ее смеху. Мар-витт заливалась, стуча кружкой и расплескивая густо пахнущий выдержанный ром. Смотрела на Хорне и смеялась сильнее, не останавливаясь. Тяжелая бледная грудь подпрыгивала в вырезе, заставляя смотреть на нее помимо воли.

– Говорила же, шкипер, тебе нужна женщина. – Ведьма вдруг замолчала, тяжело уставившись на него. – Но не я. Даю слово, что можешь просто пить и не бояться остаться тут. Тебе еще слишком рано. А старый хрыч, когда перестанет цепляться за свой куколь, пока еще держащий проклятую душу твоего деда, встретится со мной в первую очередь.

Это сон, глупый и злой, подумалось Хорне, и он отхлебнул. Ром прокатился жгуче-сладко, ласково улегшись внутри. Голова встретила неожиданный удар, Хорне даже пришлось вцепиться в стойку. Корчмарь, поблескивая своей чернотой, понятливо усмехнулся и подлил сам, взяв бутыль.

– Знатное пойло, говорю же тебе! – мар-витт выпила свое вмах, налила себе и протянула левую руку, разжав ладонь. – Ты играешь, шкипер?

Бледно-зеленые кости с выжженными зернами темнели на совсем белой ладони. Хорне, уставившись на них, выпил кружку до дна. Такое случается нечасто, но он слышал, как травили байки моряки в портовых тавернах.

Его встретила не просто давно умершая морская ведьма. Его встретила хозяйка пучины, одна из первых мар-витт, приходящая за мареманнами в битву, шторма и треск кораблей, севших на рифы. Говорили, что та любила играть с моряками в кости, предлагая три партии. И выигравшим выпадала редкая удача, а вот проигравшим…

За соседними столами резались в карты, в ту же самую зернь, ставя на кон кто темные старые монеты, кто горстку самоцветов, а кто странное подрагивающее и светящееся, выдрав то из собственной груди. Густо пахло вином, ромом, бренди и джином, перемешиваясь с чем-то жгучим и знакомым запахом обильно пролитой крови.

На одном, раздетая до нижней юбки, вытанцовывала самая настоящая кочевая альва, невесть как затесавшаяся в компанию проклятых и умерших моряков. Тонкое и смуглое тело блестело в зелени свечей, темнели крохотные кружки сосков, торчавших остро, как наконечники стрел. Хорне, стараясь не думать о предложении, откровенно таращился на нее, мокрую от пота и извивавшуюся змеей. Моряки, застывше смотрящие туда же, не отводили глаз от быстро сокращавшихся мускулов под тонкой кожей.

– Эй, дружок, сыграем и, так и быть, я замолвлю ей словечко за тебя! – Мар-витт ударила ладонью по стойке. – Я же жду, шкипер, как можно заставлять ждать морскую ведьму. Да еще такую, как я?!

И улыбнулась. Улыбнулась так, что альва отошла на задний план, а выиграть вот у этой, бледной и вроде бы раза в три не такой красивой, как тонкая смуглянка, захотелось неимоверно.

– Что ставишь? – спросил Хорне.

– То, что ты хочешь! – усмехнулась мар-витт. – На твою удачу, шкипер!

Хорне кивнул и, зажав кости в ладонях, не в стаканчике, медленно начал трясти.

– Шкипер! – Донер осторожно толкнгул Хорне в плечо. – Стемнело, а наши друзья уже хорошо накидались, чтобы им ни дна, ни покрышки. Атакуем?

Хорне, проморгавшись, непонимающе уставился на него. В ушах еще гудел бесконечный зал таверны, уходящий куда-то в темноту, руку жгло от костей, простучавших ритм по стойке после третьего броска. И он, хоть убей, не помнил, как сыграл… блоддеров хвост.

Внизу рыжел костер, чернели пьющие разбойники и темнели, сбитые в кучу, пленные. В стороне, сдавленно охая, работала одна из женщин. Колдуна Хорне почти не видел, пока не прищурился, выискивая бледное тело и мачту. И вздрогнул, когла обнаружил. На миг, блеснув отсветами костра, глаза старика раскрылись, добравшись куда-то глубоко внутрь Хорне.

Хорне потряс головой, не веря себе, глянул еще раз. Колдун пропал в темноте и ничем не блестел. Но…

«Все ты понял, внук, – пророкотал в голове дед, – все ты понял и знаешь, как поступишь»